Повесть о ледовом комиссаре

Обычной суеты теперь не было, привилась традиция стрелять по очереди, после того, как кинооператор перестанет крутить ручку своей камеры.

Шмидт не был ни охотником, ни очень метким стрелком, но не отказался от участия в охоте. Он стрелял третьим, после промаха двух товарищей, и целился в шею убегающему наискось зверю. Раздались два выстрела одновременно. Медведь повалился набок. Стоявший рядом с начальником экспедиции матрос второго класса Бабич радостно вскрикнул:

— Это я его из берданки!

Кто же убил? Оба?

Огромная туша матерого зверя лежала на палубе. Решить этот вопрос можно было лишь путем извлечения пули. Рана от свинцовой пули берданки резко отличается от раны, нанесенной конической пулей современной винтовки. Вскрытие мог сделать только зоолог, но он отдыхал после бессонной рабочей ночи. И как ни терпелось узнать, чья пуля поразила медведя, Отто Юльевич запретил будить зоолога.

Вечером зоолог в присутствии врача решил спор. Без колебаний он определил по входному отверстию, что винтовочная пуля перебила позвонок медведя. На радостях по поводу первого охотничьего трофея Шмидт отдал Бабичу те тридцать рублей, которые тот получил бы за невыделанную шкуру в Госторге. А шкура была хоть и летней, но белой, без желтизны и довольно пушистой.

…28-го «Седов» прорвался через последний ледяной барьер и оказался в полосе сравнительно чистой воды с одинокими льдинами и айсбергами.

Главные трудности остались позади. Все повеселели. Ледокол быстро и уверенно продвигался вперед на север, наверстывая потерянное время.

Широта 79 градусов.

Где-то уже близка земля.

Если ветры не пригонят льдов, «Седов» скоро дойдет до цели.

Гидролог Лактионов после взятия очередной пробы воды радостно сообщил:

— Температура повышается!

— Значит земля близко! — сказал Визе.

Отто Юльевич спокойно заметил:

— Очень хорошо. Можно сказать, отлично!

И действительно, вскоре сквозь снежную пелену показалась черная полоска земли.

Это была Земля Франца-Иосифа.

ЗЕМЛЯ, ОТКРЫТАЯ ЗА ПИСЬМЕННЫМ СТОЛОМ

Может показаться странным, что северный советский архипелаг носит имя предпоследнего австрийского императора, в то время как он с большим правом мог называться именем русского моряка, предугадавшего его открытие.

В 1865 году в «Морском сборнике» была напечатана статья русского флотского офицера Николая Густавовича Шиллинга «Соображения о новом пути для открытий в Северном Полярном океане». Анализируя течение и дрейф льдов, он высказал мысль, что между Новой Землей и Шпицбергеном находится еще не открытая земля. Если бы не было этой преграды, ледяные поля шли бы дальше к югу. «…Вряд ли одна группа островов Шпицбергена в состоянии удержать огромные массы льда, занимающие пространства в несколько тысяч квадратных километров…» — писал высокообразованный, пытливый русский моряк, товарищ создателя первого аэроплана А. Ф. Можайского.

Когда секретарю Русского географического общества, известному ученому П. А. Кропоткину было поручено составление плана большой экспедиции для исследования русских полярных морей, он привлек к этому делу Н. Г. Шиллинга.

Кропоткин был настолько уверен в его теоретических расчетах, что открытие неведомой миру земли намечал как одну из задач планируемой экспедиции, которая «могла бы сделать также попытку добраться до большой неизвестной земли, которая должна находиться в недалеком расстоянии от Новой Земли».

Замечательный план экспедиции остался неосуществленным, царское министерство финансов отказало в ассигнованиях на нее. Но предвидение русского моряка довольно скоро блестяще подтвердилось австрийской экспедицией Пайера и Вейпрехта на судне «Тегетгоф».

30 августа 1872 года с «Тегетгофа» неожиданно увидели суровые скалистые горы. Совершенно случайно был открыт огромный архипелаг площадью до сорока тысяч квадратных километров, названный австрийскими путешественниками Землей Франца-Иосифа.

Кропоткину оставалось только отметить с нескрываемой горечью: «Земля, которую мы провидели сквозь полярную мглу, была открыта Пайером и Вейпрехтом».

…За полустолетие с лишним, с 1873 по 1929 год, на Земле Франца-Иосифа побывало около ста тридцати кораблей. Чуть ли не все страны мира посылали сюда своих представителей. Здесь были и русские, и норвежцы, и англичане, и американцы, и австрийцы, и немцы, и французы, и итальянцы. Однако большинство экспедиций носило не научный, а спортивный, нередко промысловый характер — охота на моржей и тюленей. Для многих путешественников архипелаг служил лишь трамплином для «прыжка на полюс», поскольку от северных его берегов расстояние до Северного полюса составляет всего тысячу километров.

Годами Земля Франца-Иосифа была ничейной землей. Австрия никогда не претендовала на архипелаг, открытый по существу русским моряком.

Декретом Совнаркома от 15 мая 1926 года Земля Франца-Иосифа была объявлена советской территорией. И ее надо было изучить и обжить.

…«Седов» дошел до Земли Франца-Иосифа, до земли, на которой испытал множество бедствий всяк, кто вступал на нее.