Повесть о лейтенанте Пятницком

- Женька?! - встрепенется обрадованный Васин.- Нет ли воды у тебя? Глаза вот... Хоть малость увидеть...

- Нету, Васин. Водки немного,- беспричинно повинится Савушкин. И это порадует сержанта. Он ухватит флягу и, жадно промочив горло, взбодрив себя, выльет остатки на давно не стиранный платок, протрет синюшные наплывы на лице и с болью, с зубовным скрежетом разлепит веки. Но увидит Васин лишь смутную, расплывчатую тень Жени Савушкина, контуры пушки да путаницу прореженного осколками кустарника. Глазами Васина станет связист Женя Савушкин.

- Васин! Слева от рощи танки прут! - закричит наблюдавший за немцами Савушкин.

- Не вижу. Женька, в бога, в Христа... Становись к панораме!

Матерясь от боли, слепоты, беспомощности, Васин все же доползет до разрушенных снарядных ниш, ухватит за петлю ящик, потянет к пушке. На ощупь отыщет казенник и, вцепившись в рукоятку затвора, опустит клин, дрожащими руками всунет снаряд в захолодавшее хайло патронника.

- Женька, уровень проверь! Может, сбило!

- Где он? Я только наводить умею.

Не заругается, только засопит Васин.

- На прицеле справа... Увидишь - пузырек плавает. Барабанчиком риску на ноль подкрути. Видишь?

- Вижу! Сделал!

- Танки где?

- Далеко, кажись, мимо идут.

- Метров сколько?

- Пятьсот, наверно, не меньше.

- Не стреляй, впустую будет. Подпусти малость.

Прижаренный солнцем, мокрый от пота и крови, Васин еще раз доберется до ящиков со снарядами. По пути наткнется на труп. Трогая в крови и грязи лицо мертвого, спросит:

- Женька, кто это?

- Вовкой звать. Из запасного который. Не знаю фамилии. Там вон, рядом, Ходжиков и Крутилев еще...

Обогнув мертвого, Васин нащупает ящик с бронебойными, задыхаясь, обессиливая, подтащит к станинам орудия. Слева загремят выстрелы полковушек. Напоровшись на их огонь, немецкие танки рассредоточатся, отойдут друг от друга, а головной резко повернет к позиции Васина.

- Один сюда наладился! - что есть силы гаркнет Савушкин.

- Не спеши, Женька. В гусеницы или в башню. В лоб - без толку...

Васин не успеет договорить, орудие оглушающе грохнет, и Васина едва не пришибет отпрянувшим казенником.

- Ты что, дурак, говорю же - ближе!

- Он воронку обходил, бок подставил!

- Ну?

- Дымит, гад! - не скроет Женя мальчишеского восторга.

- Еще одним садани! Заряжаю!

- Не надо, Васин, немчура выскакивает, по ним пехота садит!

Обо всех этих подробностях Роман Пятницкий узнает, когда, тяжело раненный, окажется на койке в медсанбате, рядом с младшим сержантом Васиным. Расскажет Васин и о том, как Женька подобьет еще один танк и как "пантера" напрочь искорежит их пушку и насмерть изувечит Савушкина.

Но все это будет потом, несколько дней спустя...

Простыл Женя Савушкин, а Пятницкому казалось - всхлипывает. Что еще ему сказать, чем успокоить?

За восемь дней безотдышных боев, что минули после переформировки в Цифлюсе, полк подполковника Варламова снова поредел, ощутимо пострадал и третий дивизион. Огонь немецких береговых батарей, развернутых для стрельбы по суше, внезапно накрыл штаб дивизиона. Погиб командир восьмой батареи Павел Еловских, тяжело ранило начальника штаба и командира дивизиона капитана Сальникова. Начальник штаба еще ничего, выживет, а вот комдива, пожалуй, поднять врачам не удастся.

О далеких и недоступных ему командирах горевалось Жене совсем не так, как о Петре Ивановиче, будто отца или еще кого-то близкого потерял Женя.

Поглядывая на старшего лейтенанта Зернова, сидевшего за стереотрубой, которого вчера толком не успел разглядеть, Пятницкий переговаривался с Женей Савушкиным. Одни сучки, толщиной с карандаш, собранные окрест, лежали кучкой у ног Жени, другие он доставал из-за пазухи. Роман любовался игрушечной теплинкой, пока не обратил внимание, что сушняк, который у Жени за оттопыренной пазухой, горит жарче и ярче, чем тот, что лежит на дне окопа. Встревоженный, окликнул Савушкина:

- Женька, подойди-ка сюда.

Савушкин поднялся, настороженно посмотрел на Пятницкого, забегал глазами. Пятницкий отвернул у него полу расстегнутой до ремня шинели и с трудом сдержался, чтобы не накричать.

- Дубина стоеросовая, ты каким местом думаешь? Мало тебе того урока?

- Дак, я помаленьку...

Черт с ним, когда помаленьку - сплошь и рядом использовали на растопку порох немецких орудийных зарядов, но ведь Женька этими полуметровыми макаронинами набит, как рыба икрой перед нерестом. Попадет искра - и живой факел.

Старший лейтенант Зернов оторвался от стереотрубы, спросил, что случилось.

- Недавно один обормот едва не насмерть,- пояснил Пятницкий.- Вырыл ячейку, как для телеграфного столба, две гильзы с порохом туда, сам залез, огонь развел. Извержение вулкана устроил, даже немцы всполошились. Едва загасили дурака.

Зернов укоризненно посмотрел на Савушкина. Посчитал несвоевременным как-то иначе обозначить свое вступление в должность.