Повесть о любви и счастье, или Откровенно о сокровенном

В августе 1918 года японцы энергично двинулись на Хабаровск и уже в начале сентября заняли его, а чехи от Читы продвинулись на запад и прочистили всю магистраль и освободили путь чуть ли не до Волги. Красная хмарь понемногу рассеивается, но кто-то её заменит? Калмыковские спасатели показывают Никольску и Хабаровску, что такое новый режим; всюду идут аресты, расстрелы, про их подвиги рассказывают такие чудовищные вещи, что не хочется верить.

Приехавшие с запада говорят, что для развёртывания сибирской армии произвели очередной призыв и набрали новобранцев, но офицеры их опасаются больше, чем красноармейцев; в Томске и других городах офицеры собираются на ночь в отдельную казарму; и оружие, и пулемёты охраняются офицерскими караулами. На уфимском направлении один из украинских куреней перебил офицеров и перешёл к красным».

Вот как описывает А. Будберг съезд представителей фабрично-заводской промышленности, проходивший в мае 1919 рода в Екатеринбурге, куда он ездил вместе с А. Колчаком, и так красочно снятый в фильме «Адмирал»: «Утром тринадцатого мая разбирался с заказами, распределенными здесь уполномоченными министерства снабжения, после чего высказал товарищу министра Мельникову, что в этом деле нужны прокурор, сенаторская ревизия и военно-полевой суд, ибо, несомненно, многие заказы распределены или сумасшедшими идиотами, или заинтересованными в заказах мошенниками.

Контракты составлены так, что все выгоды и преимущества даны подрядчикам, а за казной оставлены обязанности платить и отвечать за все случайности без обеспеченной даже надежды и на срочность исполнения, и на самое исполнение. Крупные заказы розданы демократически по мелким, маломощным, неизвестным и совершенно безденежным подрядчикам без залогов, штрафов и с выдачей вперёд авансов, ничем абсолютно не обеспеченных; эти подрядчики брались выполнить заказы в любое время, ибо, очевидно, никогда и не собирались выполнять принимаемые на себя обязательства.

Местные обыватели говорят, что эти подряды были предметом беззастенчивой спекуляции и продавались из рук в руки. Полученные от казны многомиллионные авансы были пущены в спекуляцию по покупке и продаже разных товаров. (Вот, оказывается, когда зарождалась в России современная коррупция, остановленная большевиками до 1991 года). В результате ни один заказ к сроку был не выполнен, армия осталась без обоза и походных кухонь.

Для меня ясно, что в неуспехе фронта виноваты те, которые позволили армии распухнуть до восемьсот тысяч ртов при семидесяти-восьмидесяти тысячах штыков; те, которые по безграмотности и по честолюбию гнали армии от Урала к Волге, забыв о возможности красного контрнаступления и не учитывая усталости, раздетости, растрепанности армий.

Разговаривал с полковником Зубковским, только что прибывшим в Омск с фронта; по его мнению, положение там совсем скверное; огромная часть личного состава прямо не хочет воевать, не хочет рисковать жизнью и терпеть разные невзгоды и лишения; набранные наспех уральские пополнения во время отхода армий разошлись по домам, унося с собой всё снабжение, частью и винтовки. В частях остались штабы, офицеры и очень немного солдат. Вся эта редкая паутина ползёт на восток, не оказывая уже никакого сопротивления; отходят на забираемых у населения подводах, что и объясняет быстроту отката. Красные ведут преследование тоже на подводах.

Происшедшее с нашими дутыми армиями характеризуется тем, что в Сибирской осталось около шести тысяч штыков, а ещё в июне эта армия требовала денег и снабжения на триста пятьдесят тысяч человек. Всё отправленное за последние два месяца на фронт снаряжение, снабжение и вооружение погибло и перешло в руки красных. Дитерихс (новый наштаверх) добился наконец, чтобы армии доставили сведения о действительной их численности; оказывается, что у нас около пятидесяти тысяч строевых чинов при трехстах тысячах ртов; в армиях боевого элемента не больше двенадцати-пятнадцати тысяч человек каждой, то есть примерно около дивизии хорошего состава.

Написал министру финансов письмо, в коем ориентирую его в настроениях фронта, крайне враждебных к состоятельной буржуазии и спекулятивным кругам, жиреющим от доходов и барышей, но не желающим ничем жертвовать и реально помочь армии; указал, что в теперешнее больное время такое настроение может привести к очень печальным результатам и что необходимы какие-нибудь особые меры, чтобы заставить состоятельные классы понять, что фронт спасает их жизнь, достояние и привилегии и имеет право рассчитывать, чтобы подумали о его нуждах и ему помогли.

Но так как горький опыт показывает, что нет никакой надежды на то, что буржуи раскачаются и откроют свои туго затянутые жадностью и узкомыслием кошели, то я очень прошу обсудить моё предложение о принудительном обложении богатых классов и крупных доходов большим прогрессивным налогом.