Повесть о любви и счастье, или Откровенно о сокровенном

Но Азовское море нам сильно не понравилось — очень мелкое, и воду в нём ещё нельзя назвать морской. Ночевали мы с Ларисой в кузове машины на раскладушках, благо было тепло и дождей не было. Работы с жильем подходящих я там не нашёл. В общем, ничего хорошего мы там не присмотрели. Побыв там с неделю, мы поехали домой. В средней полосе России ночью пошёл дождь, и нам пришлось обоим спать в кабине, а это очень неудобно. Устав и намучившись за обратную дорогу, мы добрались домой.

По приезде отметили годовщину нашей совместной жизни и заготовили на зиму дров (порядил мужиков с деревни свалить на моей территории несколько больших берёз, распилить их на кряжи, расколоть и сложить в сарай). Не как в прошлую зиму, когда мы с Ларисой двухручной пилой часто пилили дрова для печки на отопление дома и бани. Можно было отапливаться и одним электрическим котлом, мы и включали его почти постоянно, но было очень холодно на кухне, если не топить печь.

На зиму я нашёл работу в колхозе у своих друзей. Гриша с Мишей сделали на работе рокировку: Миша теперь был председателем, а Гриша замом. Я на своём «ГАЗоне» нарастил борта и возил почти ежедневно с соседней области, комбикорм для ферм КРС, загружая в машину по пять тонн. Серёга Яльцин, мой «свояк», трамбовал ногами отруби в кузове, чтобы больше убиралось, и укрывал кузов тентом, то есть он был белый, как мельник, а я ездил чистый.

В колхозе не было ни одной нормальной машины, которая смогла бы увезти такое количество по объему и тоннажу комбикорма. Хотя колхоз был до девяностых годов миллионером, но председатель (старый хрыч) не сумел использовать деньги для приобретения чего-либо нужного для колхоза, а инфляция превратила их в нечто.

Зима была очень холодной, морозы за минус тридцать, и мы в машине даже разводили паяльную лампу для обогрева, ибо печка не справлялась. Лариса с Русланом были целыми днями дома. Я из дома выезжал рано, часов в шесть утра и где-то в четырнадцать — был уже дома. За рейс мне платили триста рублей, что было по тем временам неплохо. Нам на безбедную жизнь этих денег вполне хватало.

Так я прокормил всю зиму до выпаса скота на траву всё колхозное поголовье. Меня с Ларисой приглашали в колхоз на праздник «день животновода» почётными гостями, где мы хорошо погуляли. В мой адрес звучали благодарности от членов правления колхоза, животноводов и доярок.

Миша с любовницей Наташкой, Ларисиной однокласницей, частенько приезжал вечерами к нам в гости с вином, скрашивая наше одиночество. Наташку он прибрал себе после того, как мы её привозили Сане Сухову, и они случайно у нас познакомились.

Весной я опять занялся поставками в Подмосковье Сухову вагонки. Брал её у своего старого друга в Танькине. Несколько раз брал с собой в поездку и Ларису, оставляя Руслана у Кет в деревне, (так я звал свою так называемую тёщу).

В свободное от командировок время я собирал и грузил с мужиками с деревни на ГАЗон чёрный металлолом. Сдавал его на пункт приема на железнодорожной станции за «наличку». Благо, железа на территории «фазенды» было очень много. Раньше, до молдаван, это была территория гаража лесозаготовительного участка леспромхоза, т. е. на территории усадьбы были раскиданы разобранные трактора и машины.

ГЛАВА 12

Ежедневно сама природа напоминает нам, в сколь немногих, в сколь малых вещах мы нуждаемся.

Древний Рим. Цицерон.

Я хоть и родился в средней полосе России, но больно уж не люблю долгие холодные зимы. Поэтому, скопив немного денег на сдаче металлолома, решил уехать с Ларисой в Сочи. Надумал пережить там зиму, а если понравится, то и переехать туда вообще жить. Здесь снег выпал уже в октябре, в ночь, когда сын Сергей провожал нас на поезд на своей машине «пятёрке», которую купил после аварии на тёщиной «четвёрке».

А Сочи нас встретил жарой, я ещё вовсю купался в море, последний раз ходил на пляж семнадцатого ноября. Работу я нашел на второй день по приезде в Сочи. По телевизору на бегущей строке увидел объявление «Требуется мастер на лесоторговую базу на конкурсной основе». На следующий день поехал на собеседование с директором, где он после нашей беседы предложил мне сразу выходить на работу. Многие вопросы по древесине я знал гораздо лучше него.

Оклад он «положил» мне небольшой — три с половиной тысячи рублей «чистыми». Но я имел «левых» денег гораздо больше, чем оклад. На территории базы был цех, в котором рабочие, в основном абхазцы и грузины, работающие без регистрации в городе, выпускали обрезную доску.

С Сибири наша фирма получала вагонами необрезной пиломатериал. В цехе его обрабатывали на многопильных станках, то есть «обрезали» под различный размер в зависимости от ширины доски. Обрезки, доски пятидесяти миллиметровой толщины, тоже пропускали на маленьких многопилках, получая тарную доску. В другом цехе из неё колотили ящики под мандарины из Абхазии.