Повесть о любви ХЕРЕЯ и КАЛЛИРОИ

Надсмотрщик согласился и выделил им участок. А Полихарм, мужественного характера юноша, не состоявший в рабстве у Эрота, жестокого тирана, стал один выполнять почти две трети их совместной работы, радостно взвалив на себя, ради спасения друга, значительнейшую часть труда.

Вот в каких находились они условиях, тяжело привыкая к своей неволе, а сатрап Митридат тем временем вернулся в Карию к себе уже не тем, каким выехал он из нее в Милет: вернулся он бледным и ослабевшим, потому что нес он в своей душе мучительно-жгучую рану. Изнемогая от любви к Каллирое, он бы непременно и умер, если бы его не поддержало следующего рода событие. Часть рабочих из числа заключенных вместе с Хереем (их, содержавшихся в темной лачуге, было счетом всего шестнадцать), разбив ночью свои оковы, закололи смотрителя, после чего обратились в бегство. Убежать им, однако же, не удалось. Их выдали сторожевые собаки. Будучи пойманы, все они провели ту ночь закованными с особой тщательностью в кандалы, утром же эконом доложил о происшедшем Митридату, а тот, не выслушав их оправданий и даже и не взглянув на них, приказал всех шестнадцать, живших вместе в одном помещении, распять. Их вывели тогда связанными один с другим за ногу и шею, и каждый из них нес на себе свой крест. К пытке самого наказания каратели, таким образом, присоединили, в устрашающий пример остальным, ужасы и внешней картины. Херей, когда его вместе с другими вели на казнь, молчал, но Полихарм, поднимая свой крест, промолвил:

— О, Каллироя! Вот что мы благодаря тебе терпим! Ты — виновница всех наших бедствий.

Услышав эти слова, эконом вообразил, что существует какая-то женщина, соучастница их дерзкого предприятия, и, чтобы и ее наказать и расследовать самый заговор, он быстро отделил Полихарма от остальных и, привел к Митридату. Митридат лежал в это время в уединении своего парка, с тоской вызывая перед собой образ Каллирои, такой, какою видел он ее в ее скорби. Полностью погруженный в это воспоминание, с досадой узрел он подходившего к нему слугу.

— Что ты мне надоедаешь?—сказал он ему.

— Поневоле приходится, владыка, — ответил тот, — я открыл очаг большого и дерзкого злодеяния. Этот вот негодяй знает мерзкую женщину, которая была соучастницей совершенного ими убийства.

При этих словах нахмурил Митридат брови и, бросив на Полихарма тяжелый взгляд, сказал ему:

— Назови сообщницу, принимавшую участие в ваших преступлениях.

Полихарм уверял, что такой женщины он не знает и что в деле он даже и не участвовал.

Потребованы были кнуты, принесли огонь, приготовили орудия пытки и, уже прикасаясь к телу Полихарма, стали говорить ему:

— Назови имя женщины, которую ты признал виновницей своих бедствий.

— Каллироя! — воскликнул Полихарм.

Митридат был потрясен этим именем и подумал о досадном совпадении имен двух различных женщин. Вести дальше тщательный розыск ему уже не хотелось из опасения быть поставленным в необходимость оскорбить дорогое имя. Но так как и друзья, и рабы настаивали на производстве строжайшего следствия, то Митридат приказал:

— Пускай придет Каллироя!

Полихарма принялись бить, спрашивая у него, кто она такая и откуда можно ее привести. Но и в безвыходном находясь положении, несчастный никого все же не хотел подводить под ложное обвинение.

— Зачем, — сказал он, — напрасно волнуетесь вы, разыскивая ту, которой здесь нет! Я вспомнил о сиракузянке Каллирое, дочери Гермократа, стратега.

При этих словах кровь бросилась у Митридата в лицо, прошибло его под одеждой потом, а на глаза у него навернулись слезы, так что и Полихарм замолчал, и все присутствовавшие при этом пришли в недоумение. С трудом овладев собой, Митридат спросил, наконец, Полихарма:

— Что же связывает тебя с той Каллироей? И почему ты вспомнил о ней перед своею смертью?

Полихарм ответил:

— Это, владыка, история длинная, а для меня теперь уже и бесполезная: не буду тебе досаждать неуместной своей болтовней. Кроме того, я боюсь, что если я начну мешкать, то меня опередит мой друг, а мне хочется и умереть одновременно с ним.

Чувство гнева у окружавших сменилось состраданием, сильнее же всех взволнован был Митридат.

— Не бойся,— сказал он,— повесть твоя мне не будет в тягость. Душа у меня отзывчива: говори же все смело и не пропускай ничего. Кто и откуда ты? Как прибыл ты в Карию и почему работаешь ты в оковах? А в особенности ты мне расскажи про Каллирою и поведай мне, кто твой друг.

3

Полихарм начал свой рассказ: