Повесть о любви ХЕРЕЯ и КАЛЛИРОИ

— Лекарство, царь, то самое, которого ищешь ты, найдено как греками, так и варварами: кроме самого предмета любви, нет иного против любви лекарства. О том же гласит и старинное изречение: «кто рану нанес, тот сам же ее и излечит».

Устыдился царь речи Артаксата.

— Чтобы мне совратить чужую жену! О подобных вещах ты мне и не заикайся. Помню законы я, мною же самим положенные, как помню я и о справедливости, во всех поступках своих мною соблюдаемой. Да не обвинишь ты меня в распущенности! На этом нас не словить!

Испугавшись, не сказал ли чего-нибудь неосторожного, Артаксат обратил свою речь в хвалебное слово.

— Царь, — сказал он, — ты рассуждаешь возвышенно. Не применяй же к себе того обычного средства, каким от любви лечатся все остальные люди, а используй другое, более сильное, царственное: борьбу с самим же собой. Ведь тебе одному, владыка, под силу преодолеть и бога. Что же! Развлеки душу свою всяческими утехами. Особенно радует тебя охота: я же знаю, что ты готов проводить на охоте целые дни без еды и питья. А заниматься охотой лучше, чем жить во дворце, находясь там рядом с огнем.

4

Этот совет понравился, и назначена была роскошная охота.

Правильным строем ехали всадники, персидская знать и отборные части прочего войска. Все привлекали к себе внимание, но самым блистательным оказывался ,сам царь. Сидел он на великолепном, крупном, нисейском⁴ коне, золотыми взнузданном удилами, с золотыми же налобником и нагрудником. Одет он был в тирский⁵ порфировый плащ из вавилонской ткани, а на его голове была гиацинтового цвета тиара⁶; Опоясанный акинакой⁷, держал он в руке два копья, сбоку же у него висели колчан и лук, китайское драгоценнейшее изделие. Сидел он на лошади гордо: влюбленному свойственно стремление выглядеть красиво. Хотелось ему, чтобы его в процессии заметила Каллироя, и, проезжая по городу, он вглядывался, не смотрит ли она откуда-нибудь на шествие.

Скоро горы наполнились криками бегущих людей, лаем собак и шумом звериной травли. Все это смятение и весь этот гомон могли бы вспугнуть и Эрота. То была забава, доставлявшая одновременно и радость борьбы, и удовольствие страха, и прелесть опасности. Но ни своего коня, обгоняемого множеством всадников, ни зверей, за которыми столько гналось охотников, царь не замечал, как не слышал он ни одной собаки, хотя лаяло их так много, ни людских голосов, хотя все кричали: видел он перед собой одну только Каллирою, которой с ним не было, и слышал голос только ее, хотя она с ним и не говорила. Ибо вместе с ним на охоту отправился и Эрот, который, как божество спора, завидев перед собой решительного, как он думал, противника, обратил против него свое собственное искусство, принявшись разжигать его душу его же лекарством и, забравшись в нее, ей нашептывать: «Какой выглядела бы здесь Каллироя с открытыми голенями и обнаженными руками, с раскрасневшимся лицом и взволнованной грудью! Поистине,

Так стрелоносная ловлей в горах веселясь, Артемида

Многовершинный Тайгет и крутой Эримант⁸ обегает,

Смерть нанося кабанам и лесным легконогим оленям».⁹

Рисуя это перед собой в воображении, царь жестоко воспламенял себя.¹⁰

· · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · ·

Подхватив слова царя, Артаксат сказал:

— Ты забыл, владыка, что произошло: Каллироя ведь не имеет мужа, и решить, за кого она должна выйти замуж, предстоит суду. Таким образом, помни, что ты влюблен во вдову, а потому не страшись законов, установленных относительно брака, как и законов относительно прелюбодеяния, где требуется, во-первых, наличие обижаемого мужа, а во-вторых, обидчика в лице соблазнителя.

Речь Артаксата царю понравилась. Она была приятна ему, и, взяв евнуха под руку, он его поцеловал.

— Справедливо ставлю я тебя выше всех, — сказал он ему, — ты самый преданный мне человек и ты добрый мой страж. Ну что же, ступай и веди ко мне Каллирою. Приказываю тебе только выполнять два условия: не веди ее против ее воли и не веди открыто. Я хочу, чтобы ты ее уговорил и привел бы ее ко мне тайно.

Немедленно дан был условный сигнал к возвращению с охоты, и все пустились в обратный путь.

Окрыленный надеждами, радостно, будто прекраснейшую поймал он на охоте добычу, въезжал царь к себе во дворец. Радовался и Артаксат, полагавший, что он оказал царю большую услугу и что он будет отныне держать в своих руках бразды управления царской колесницей, раз благодарны будут ему и царь, и тем более Каллироя. Как евнуху, как рабу, как варвару, дело ему представлялось легким: неведома ему была греческая благородная гордость, гордость же Каллирои в особенности, целомудренной, честной супруги.

5

Выждав удобное время и подкараулив ее, когда она была одна, Артаксат подошел к Каллирое и сказал ей:

— Женщина, приношу тебе сокровищницу великих благ. Не забудь же того добра, какое я тебе делаю! Верю в твою благодарность.