Повесть о М.И.С. Романова

Игнатьев: До встречи.

Система: Объекты «Савельев», «Игнатьев» покинули отсек каюты капитана и пилотов.

Сидоров: Ну, ладно, что такое?

Воробьёва: Я заподозрила неладное, и решила подслушать зазнавшегося повара и того шизанутого инженера.

Сидоров: Лиза, тебе не говорили, что подслушивать нехорошо…

Воробьёва: Они планируют бунт!

Сидоров: Что? Ты уверена?

Воробьёва: Абсолютно. Я услышала, как они планировали поднять бунт, захватить станцию, а несогласных, в том числе меня и вас выбросить за борт!

Сидоров: Подожди-подожди. Это серьёзное обвинение, одних слов мне мало, нужны более веские доказательства.

Воробьёва: Но вы же капитан, ваша воля – закон для персонала. Вы скажете выкинуть их, и остальные должны будут подчиниться, в противном случае вы сможете отдать их под трибунал. Или включить протокол захвата судна.

Сидоров: Поумерь пыл, пожалуйста. Я тоже не желаю, чтобы здесь поднялся бунт, но когда мы вернёмся, всё это может всплыть и тогда не сносить головы мне.

Воробьёва: Но всем можно заткнуть рот, а память ИИ можно стереть.

Сидоров: Ты знаешь, как это сделать?

Воробьёва: Нет, но…

Сидоров: Именно, я тоже не знаю. А инженеры могут, так что если мы решим всё провернуть, значит, нужно будет запастись их доверием, а для этого необходимы чёткие улики, которых у нас нет. Кроме, разве что твоих слов, но из-за твоей репутации стервы, тебе никто не поверит, а моя поддержка только докажет им, что я с тобой в сговоре.

Воробьёва: И что же мы будем делать?

Сидоров: Сидеть и внимательно наблюдать, собирать отчёты системы и записывать наблюдения подозрительного поведения, а когда соберём достаточно – выкинем их в шлюз, сотрём память и, по прибытию домой, получим награду за выявление и предотвращение деятельности, подрывающей успех миссии.

Воробьёва: Ладно, буду держать нос по ветру.

Сидоров: Вот и хорошо, а теперь дай мне отдохнуть.

Воробьёва: Как скажете, товарищ капитан.

Система: Объект «Воробьёва» покинула отсек каюты капитана и пилотов, в отсек переместились объекты «Савельев», «Игнатьев».

Сидоров: О! Уже вернулись?

Савельев: У нас особо не прогуляешься – свободного пространства немого, коридоры узкие, ходить, конечно, можно, но особо не развернёшься.

Игнатьев: О чём беседовали?

Сидоров: Да так, опять ныла по различным поводам. Такое чувство, будто ей делать больше нечего. Ходит и ноет: «Эти такие, а эти такие». Брр.

Игнатьев: Ну, такой уж у неё гнилой характер.

Сидоров: Ладно, я, пожалуй, отдохну.

Игнатьев: Я тоже.

Савельев: И я. Интересный парадокс: мы долгое время пробыли в криосне, только разморозились, а устали только больше.

Игнатьев: Дефект технологии.

Камера В5.

Система: Объекты «Абрамов», «Мельников» переместились в коридор Г11 – коридор Г13, переместились в отсек казарм.

Дроздов: О, вернулись, вы чего так долго?

Абрамов: Да, вот, решил проверить систему вентиляции на наличие неполадок. Это не будет лишним при каждом запуске любой системы, учитывая наш сегодняшний неприятный опыт.

Дроздов: Согласен, не хочется, чтобы что-то взорвалось или решило нас убить.

Некрасова: Кстати, а медпункт работает?

Абрамов: Да, но лучше сначала его полностью проверить на наличие ошибок.

Некрасова: Хорошо, тогда Стас, позже зайди туда, мне надо будет осмотреть тебя, в частности твои сердце, спину и шею.

Мельников: Не думаю, что в этом будет толк, я чувствую себя нормально.

Некрасова: Может напомнить тот случай на марсе, когда ты так же сказал, а потом тебя чуть не убил инфаркт.

Мельников: Тогда было другое, мне нужно было спешить, поэтому я солгал. Знаю, знаю, со здоровьем лучше не шутить, но тогда я хотел пораньше закончить, чтобы побольше провести времени с мамой и сестрой, это ведь перед отлётом было.

Некрасова: Можешь не напоминать, когда это было. Поверь, я такого не забуду. Сижу, проверяю пациента с марсианским синдромом, и тут мне на терминал приходит сообщение: «Комната отдыха. Мельников Станислав. Инфаркт». Пожалуйста, не забывайте: при вашей травме сердце, после остановки, может не запуститься. Я тогда полчаса пыталась его запустить.

Мельников: Но запустили же! Спокойно, положи КПК на место.

Крюков: Оля, будь добра, когда будешь его осматривать, осмотри и голову, на предмет психических отклонений. У него проблемы с сердцем, спиной и шеей, а он в космос лезет, я удивлён, что вы до сих пор живы.

Мельников: Знали бы вы, сколько человек мне это говорили. Но если бы не продвижение в технологии снижения нагрузок, я бы ещё на взлёте скопытился. Но даже так мне было хреново.

Некрасова: Не волнуйся, проверю. Кстати, все должны будут прийти ко мне, на проверку на наличие последствий пребывания в криосне.

Дроздов: Кстати, Лев, потом надо будет сходить в отсек робототехнической станции. Надо посмотреть, можно ли использовать роботы для починки системы связи.

Абрамов: А что с ней?

Дроздов: Неактивна, либо локальная система диагностики полетела, либо передатчик вышел из строя. Если верен второй вариант, то, думаю, ни тебе, ни мне не захочется наружу лезть.