Повесть о моем друге

1939 год застал Царюка в тюрьме городка Раввичи. В тот день, когда в Раввичи вступили гитлеровцы, охранники в панике разбежались; политзаключенные выломали двери и оказались на свободе. Чтобы не привлекать внимания своим изможденным видом и арестантской одеждой, они разделились на небольшие группы. Царюк и еще несколько товарищей ушли на восток, к советской границе, и через несколько дней встретились с частями Красной Армии, идущей на помощь трудящимся Западной Белоруссии.

Царюк стал депутатом Народного собрания, которое приняло декларацию об установлении Советской власти в Западной Белоруссии. Прошли выборы в органы Советской власти — Царюка избрали депутатом Верховного Совета БССР и председателем Столбцовского райисполкома. Впереди — много планов. Но сбыться им не суждено. Фашисты вероломно вторглись на нашу землю. Царюк покинул город с отходящими частями Красной Армии, а семья осталась на оккупированной территории.

В 1942 году, прибыв вместе с Василием Ефимовичем Чернышевым в Барановичи, в отряде имени Чапаева Царюк встретился со своим сыном Александром. Вместе с сыном и местными партизанами Владимир Зенонович отправился в поездку по окрестным селам и отрядам. Облачившись в крестьянский кожушок, Царюк-старший посетил знакомые, родные места. Здесь прошла его юность. Здесь он жил до войны. Он хорошо знал местных жителей, и они помнили его. Со всеми он быстро нашел общий язык.

В эти дни Владимир Зенонович написал письмо-обращение, которое назвал так: «Слово депутата Верховного Совета БССР своим избирателям». Воззвание напечатали в подпольной типографии, а затем партизанские агитаторы разнесли его по селам и деревням, обсуждали с населением. Владимир Зенонович призывал земляков подняться на решительную и беспощадную борьбу с врагами.

В первых числах июля 1944 года соединения В. Е. Чернышева, а с ним и партизаны Царюка соединились с наступающими частями Красной Армии. ЦК КП(б)Б и штаб партизанского движения представили В. З. Царюка к званию Героя Советского Союза. В последние годы мы встречались с Царюком. Стремясь сделать как можно больше для советского народа, он не жалел своих сил. В то время он работал заместителем председателя Барановичского облисполкома. Но годы, проведенные в тюрьме, тяжелая партизанская жизнь подточили его здоровье. И в январе 1957 года Владимира Зеноновича не стало.

…Или встретишь Сережу Притыцкого — человека легендарной судьбы. Восемнадцатилетним юношей, подпольщик, борец против пилсудчиков в панской Польше, когда польские, белорусские и украинские коммунисты и комсомольцы сражались за свободу, Сережа Притыцкий был схвачен жандармами, брошен в тюрьму и после тяжких пыток привезен в суд: его ждала виселица.

Товарищи по борьбе смогли тайно передать Притыцкому пистолет. Когда напыщенный прокурор, поблескивая холодными стеклышками пенсне, начал требовать смертной казни патриотам, Притыцкий выстрелил в своих палачей, перемахнул через перила и бросился к выходу. Он бежал по лестнице вниз, отталкивая растерянных посетителей и перепуганных служителей, и уже в вестибюле, в трех метрах от двери, которая вела на свободу, жандарм выпустил в него всю обойму.

Сергей Притыцкий, приговоренный к смертной казни, лежал в госпитале и не знал, что по всей Польше, в разных городах и деревнях, поляки, белорусы и украинцы, истинные патриоты-интернационалисты, сражались за его жизнь, выходили на улицы, под нагайки и пули полицейских, с одним лишь лозунгом: «Свободу Притыцкому!»

Советский Союз занял твердую позицию: общественность нашей страны поддерживала кампанию, которая развернулась в мире. Правда победила: Притыцкий приехал в Советскую Белоруссию, сразу же включился в работу и — с первого же часа войны начал борьбу за нашу Советскую Родину.

…Антонов познакомил меня с Сережей Притыцким на «Особом сборе». Он великолепно знал польский язык и ситуацию в Польше, которая была объявлена гитлеровцами «генерал-губернаторством». Руководство думало о том, как наиболее точно использовать знания и опыт Притыцкого, и возлагало на него особые надежды. Пока же он был утвержден секретарем ЦК ЛКСМБ.

Люди, как говорится, бывают разные: одни горят, другие тлеют. Сергей Притыцкий горел, он не жалел себя — по заданию ЦК КП(б) Белоруссии он ездил в части и подразделения, выступления его были пламенные, слово его зажигало, звало на бой против фашистов.

…И вот однажды в комнату Сергея Антонова заглянул франтоватый полковник польской армии — в конфедератке, в неимоверно узких галифе и сапогах бутылочкой.

— Начальник штаба польских партизан пан Притыцкий, — представился он нам, с трудом скрывая улыбку.

Он рассказал нам, что польские товарищи обратились к Советскому Союзу с просьбой отправить его, Притыцкого, прошедшего наш «Особый сбор», известного в Варшаве и Кракове борца за свободу народа, в глубокий тыл врага, возглавить партизанский штаб.

Ему было поручено руководить борьбой наших польских братьев на границе с рейхом, за что он был удостоен многих наград. После победы Притыцкий вернулся на Родину, в Советскую Белоруссию.