Повесть о монахе и безбожнике

— Помню, помню… — сказал Главный Администратор, — как же… Шесть тысяч километров. Другой континент, другой климатический пояс. Далековато. Да и начинать пожилому человеку, пусть даже и без аппендикса, на новом месте сначала…

Он покачал головой.

— А второй вариант?

Сергей вздохнул посвободнее.

— Второй вариант более рискованный, хотя лично мне он нравиться больше первого.

Игорь Григорьевич кивнул, предлагая Сергею продолжить разговор.

— Если он останется в Империи, то защитить его от Братства сможет только Император. Тут можно сыграть на интересе Императора к болоту.

— А голову он ему от огорчения не отрубит? — поинтересовался Чен.

— За что?

— Уж больно он ему новости неутешительные принесет…

— Какие новости? Что он вообще видел?

— Он видел нас, людей, не дьяволов.

— Именно людей. Пусть расскажет. Будет над чем задуматься Императору Мовсию.

Игорь Григорьевич промолчал.

— Кроме того есть еще ход, — напомнил Кузнецов. — Как нам известно, Мовсий большой любитель логических игр. Шумон может предложить Императору что-нибудь интересное.

— Например?

— Нарды или шахматы. В этом случае Император, возможно, вновь дарует ему свою благосклонность. Информацию заложим в подсознание Шумону и дело в шляпе.

Шеф с сомнением поднял бровь.

— В земной истории подобные случаи известны, — заметил Чен.

— Так-то оно так… Ну, а если…

Сергей пожал плечами:

— Ну, я не знаю… Ну, пусть башенные часы изобретет. На двадцать четыре часа, чтоб все как у людей…А уж на самый крайний случай есть первый вариант. Я думаю, что Александр Алексеевич за ним там присмотрит? Ну, а если уж совсем все не так — украду я его. Я теперь специалист.

— Подумаем, — неопределенно ответил Шеф. — А второй?

— С этим просто. Вернем его Императору. Это, похоже, тот, что «невидимку» украл, когда мы гостевали у Хэста.

Игорь Григорьевич кивнул. С этим и впрямь было просто.

— Как их спутники? Те, что ушли раньше?

— Еще вчера пришли в Гэйль.

— Пришлось выпроваживать?

— Да нет. Обошлось. Они двое суток ждали его у стены, потом сутки в часовне.

— Пожалуй, они его уже похоронили? А? Как считаешь? Удивим их?

Апприбатский лес.

Опушка.

Шумон то выныривал из небытия, то снова погружался в сладостную дремоту.

Вокруг него было движение, и сам он оставался его частью. Его нежно покачивало, и это доставляло удовольствие. Изредка он видел появляющиеся перед ним деревья и постоянно — спину какого-то человека. Она возникала, едва он открывал глаза, Шумон догадался, что лежит в телеге и куда-то едет. В очередной раз очнувшись, он почувствовал, что движение прекратилось. Телега стояла.

— Стоим? — не то сказал, не то подумал он. Возница, не поворачиваясь к нему, ответил незнакомым голосом.

— Стоим, господин будущий Императорский библиотекарь, стоим.

Телега вздрогнула. Шумон понял, что возница спрыгнул.

— Запряг я его, что ли не так? — забормотал он. — А может, устал конь? «Без ноги» его фамилия. Не идет совсем… Запутаешься тут с этой упряжью… Узлы какие-то, пряжки… Как они тут ездят?

Слова пролетели мимо ушей, и Шумона опять потянуло в сон.

— Что же это он не идет? — пробормотал он, зарываясь в душистое сено. — Конь должен ходить…

Имперский город Эмиргергер.

Корчма «Шестнадцать пальцев».

Общий зал.

Запах сена куда-то пропал. Темнота вокруг обросла углами, стала неудобной и наполнилась запахами еды и дыма… Сознание попыталось вернуться в уютную тьму, пахнущую сеном, однако все исчезло. Пропала тьма, сено и даже ощущение движение. Шумон почувствовал тупую боль в шее, приоткрыл глаза. Перед ними лежала уходящая вдаль полоса чистого, скобленого дерева. Тогда он поднял голову и наткнулся на взгляд человека, сидевшего напротив. Шумону хватило мгновения, чтоб узнать его и неприятно удивиться.

— А я тебя знаю! — сказал тот.

В горле было сухо. Книжник сглотнул.

— Еще б тебе меня не знать. Ты меня еще по голове бил, как самого близкого приятеля…

Эвин не посчитал слова Шумона упреком — что было, то было — и только согласно кивнул.

Не поднимаясь из-за стола, Императорский шпион начал медленно, стараясь не обращать на себя внимания, оглядываться. Шумон делал тоже самое, но более явно, никого не стесняясь и ничего не опасаясь.

— Последнее, что я помню, — сказал эксбиблиотекарь. — Клетку и странную какую-то летающую палку.

Он потер шею.

— Хотя что там гадать. Раз я тут вместе с тобой, то наверняка это был ты…

Книжник смотрел пытливо, словно собирался обидеться на то, что случилось за Стеной. Воспоминания Эвина оказались длиннее и богаче. Он помнил еще и темноту в промежутке между двумя домами, что понастроили для себя захватчики, и живую тяжесть бывшего Императорского библиотекаря на спине. Ночь, ветер, дождь… И сразу после этого — эта вот корчма.