Повесть о монахе и безбожнике

Окрестности Дворца.

Пока туземцы переживали первые мгновения свободы, Александр Алексеевич отошел на десяток шагов в темноту. Он вполне мог порадоваться вместе с ними — половина дела уже сделана, но немалым грузом на нем лежала вторая половина. Она виделась непростой, но если все пойдет, как и задумано её и сравнивать-то было нельзя с тем, что он уже сделал.

Цель, которая стояла перед ним казалась простой — довести туземцев до Стены, где и будет разыграна завершающая сцена из задуманного Игорем Григорьевичем действа, а для этого нужно, как минимум увести Мовсия от стен дворца, переломив его желание подраться и вернуться к исполнению обязанностей Императора.

Он видел, как тот смотрит на погруженную в темноту громаду дворца, а Шумон и Маввей почтительно стоят за спиной Императора, не мешая течению державных мыслей. Следовало брать инициативу в свои руки.

Мовсий повернулся на звук шагов. Шура почувствовал, что он хочет предложить, и опередил его.

— Мы не знаем сколько их. Возможно, что в его руках не только дворец, но и весь город. Гораздо разумнее вернуться сюда с верными войсками, чем лезть в неизвестность…

Мовсий нахмурился, сжал кулаки. Так и не брошенная цепь сжала руку, и он остыл.

— Что ты предлагаешь?

— Бежать…

— Бежать?

Император встряхнулся, гордо поднял голову, глаза его метнули молнии, и Никулин поправился.

— Виноват… Как-то само собой вылетело… Мы, купцы, люди не воинственные… Конечно же не бежать, а пуститься на поиски верных Императору войск.

Дурбанский лес.

Большая Дорога.

Бежать по ночному лесу — удовольствие значительно ниже среднего. Бежать без дроги — тем более. Шура бежал ориентируясь по компасу, все остальные — по его колдовском чутью. И хоть бежали-то они всего ничего не более получаса, но вымотались основательно. Оглядываясь на бегу, прогрессор заметил, что Шумон все больше и больше отстает. Его, конечно, не бросали, однако скорость группы он гасил очень существенно, но, слава Богу, долго мучить их Шура не собирался. Имелась у него надежная домашняя заготовка.

Он остановился, и туземцы обступили его. Из каждой груди рвалось тяжелое, сиплое дыхание. Поняв, что это не просто задержка на несколько мгновений, чтоб оглянуться и сообразить куда бежать дальше, Мовсий первым, и все остальные вслед за ним опустились на траву, давая отдых телу.

— Оторвались? — прохрипел Мовсий — А? Оторвались?

Никто ему не ответил, ибо никто не знал, что сказать. Темнота и деревья вокруг надежно хранили тайну, которую знал только прогрессор. Сейчас туземцы могли только приблизительно догадываться о том, где находятся и что происходит у них за спиной. Прогрессору было легче. Он-то знал ответ, по крайней мере, на один вопрос.

— А все же тут лучше, чем в тюрьме? А? — вдруг засмеялся Хэст. Он уже чувствовал себя прощенным, словно этот бег навсегда отделил его в глазах Императора от Трульда.

— Как разбойники всю жизнь так живут, не понимаю… — просипел в ответ с земли Мовсий. — Всю жизнь за ними гоняются, всегда они прячутся…

Айсайдра взял его за руку, подержался за запястье.

— У них привычка, — ответил он. К удивлению Императора, купец выглядел не таким усталым, как они сами.

— Ну и разные маленькие хитрости у них есть… Вроде такой вот.

Он уселся на корточки, положил посох на колени. На глазах беглецов он сдвинул что-то в нем, и на ладонь один за другим выпало несколько шариков. Айсайдра понюхал их и удовлетворенно кивнул. Один из шариков он сунул в рот себе, а остальные протянул Мовсию, предоставив ему выбор.

— Колдовство? — насторожившись спросил Император. Что нужно делать с этим шариками он понял, однако еще не решил, стоит ли следовать примеру колдуна.

Хэст заглянул через купеческое плечо, кивнул, словно и впрямь понимал что-то. Встретившись глазами с Императором, успокоительно кивнул.

— Это доброе колдовство. Как в куске мяса. Стоит съесть, как сил сразу прибавится…

Не колеблясь, он схватил горошину и сунул за щеку.

Император последовал его примеру, а последнюю горошину Шура всунул между губ Императорскому экс-библиотекарю.

Пять минут спустя они вновь двинулись в путь. В эту ночь на небе соседствовали и Мульп и Лао. Этого света хватало даже на то, чтоб видеть, что твориться под деревьями.

Из всех беглецов только Никулин знал, куда они идут, поэтому, когда деревья раздвинулись, и ноги ощутили утоптанную землю дороги, он остановился, поджидая товарищей. Хэст неслышно выскользнул из-за его спины и тут же присев на корточки стал всматриваться в следы на земле.

— Эх, лошадей бы! — с сожалением сказал он. В ладони он разминал кусочек сухой земли. Песок просыпался вниз между пальцев и его уносил ветерок. — Конники тут вечером прошли.

— Будут тебе лошади.

— Откуда?

— Или я не колдун?

Колдун остановился и настороженно, словно хотел отыскать засаду, повернулся вокруг себя. Мовсий сделал тоже самое. Слава Кархе кругом было и тихо, и пусто… Купец уставился в навершье посоха, словно хотел разглядеть что-то внутри. По округлой рукояти бежали колдовские знаки. Император сделал охранительный знак.