Повесть о настоящем пацане

Побродив по лесу, который то и дело обещал закончится, но все не торопился, антиквар понял, что немного переоценил свои способности авантюриста: судя по всему, он попросту заблудился. Этот факт его не мало не порадовал, но по первому времени и ничуть не огорчил. Присвистнув от собственнонепутевости и поулыбавшись так, словно его кто-то в этот момент видел, Давыдович уверенно повернулся на сто восемьдесят градусов и уверенно пошагал туда, откуда, как ему казалось, он пришел. Пошагав достаточно бодро некоторое время, Давыдович почувствовал легкий озноб: ему казалось, что он должен уже наткнуться на то место, которое он знает достаточно хорошо, но до сей поры не набрел ни на парашют, ни на, как он только что заметил, собственные следы. Кругом лежал снег, чистый и незапятнанный, и только падающая с елок хвоя нарушала воцарившееся безмолвие. На этот раз у Давыдовича не хватило сил даже улыбаться, не говоря уже о том, чтобы отправляться в противоположном направлении.

Антиквар сел в снег и глубоко задумался. Он теперь понимал, что ввязался не совсем в то дело. Должно было быть как: он спокойно и с комфортом, в салоне для некурящих прилетает в этот монастырь, имеет высокоинтеллектуальную светскую беседу с нужным ему человеком, забирает заказ и отправляется восвояси – нет ничего проще. А что теперь?

Теперь выходило, что он забрел в какой-то чертов лес, из которого ему без посторонней помощи никак не выбраться, да при этом еще и испытал страшный стресс двойного падения.

Антиквар очень сожалел, что не остался сидеть, где сидеть ему было надо – то есть, в своем магазине, а вообразил себя Индианой Джонс и связывался с такими подозрительными личностями, как этот Саныч. Ну, не похож он на интеллигентного человека – хоть ты умри! Он похож на переодетого негодяя или сотрудника внутренних органов. А если это была провокация?…

Рассуждая подобным неутешительным образом, Давыдович снова поднялся и побрел по своим следам, искренне надеясь, что уж теперь-то найти хотя бы парашют ему не составит никакого труда. Продвигаясь вперед, Давыдович с досадой обнаружил, что он потерял где-то свой шарф и теперь ему неимоверно холодно. К тому же, путешествие назад слишком затягивалось. Он и не предполагал, что зашел уже так далеко и это его очень удивляло. Когда у Давыдовича совершено не осталось никакого терпения, он вдруг увидел свой шарф, спокойно висящий на кусте и понял, что в последние полчаса просто ходил по кругу. Это факт сразил Давыдовича наповал: теперь он точно не знал, куда же ему идти. Вскоре должно было стемнеть, а это означало, что ему придется остаться в этом бесконечном лесу на ночь. Дожить же до утра ему, бывшему настолько не бой-скаутом, было бы достаточно проблематично.

Буйной фантазии антиквара стали представляться сцены одна другой страшнее: он, распластанный, как раненная чайка, на снегу, с посиневшим и трагическим лицом; он, растерзанный дикими зверьми… Но тут в перелеске раздался треск и Давыдович, точно кошка, стал карабкаться по совершенно голому стволу какого-то шершавого дерева, ожидая, что на поляну выйдет какое-нибудь чудище лохматое. Вместо чудища из чащи выломилась лохматая дама – та самая, которую он видел прежде – опять невозмутимо прошествовала мимо. Дама, обнаруживая недюжую силу, волокла за собой какой-то достаточно громоздкий куль, что, казалось, ничуть не затрудняло ее передвижения. Она было совсем собралась скрыться в кустарнике, но Давыдович не мог позволить себе так глупо упустить последний шанс на спасение.

– Девушка! – жалким голосом прокричал он ей вслед. – Девушка! Не подскажете, как из лесу выбраться? И где здесь Павловский монастырь?

Дама удивленно оглянулась на антиквара и с легким презрением в голосе ответила:

– Идите по моим следам, милейший, и постарайтесь по возвращению пройти переподготовку. Если вас, конечно, до этого не убьют. Всего хорошего.

Донельзя воодушевленный последними фразами, антиквар понуро поплелся в указанном направлении. Вскоре он наткнулся на то самое дерево, с которого свисал часа два тому назад, только теперь на нем не было парашюта. Подивившись такому странному обстоятельству, антиквар заспешил дальше и уже очень скоро оказался на опушке леска, который и в самом деле был небольшим. Давыдович был так рад своему спасению, что побежал по неглубокому снегу, сшибая на бегу деревянные таблички с надписью: «Учхоз Три сосны».

* * *

Разобравшись со своими семейными неурядицами и поручив расследование кражи нужному человеку, а именно – своему профессиональному детективу, Вован Натанович отпустил всех лишних людей: горничную – с медалью за верное служение своему профессиональному долгу, детектива – с новым заданием, шофера – с пустыми пивными бутылками, охрану – с чувством глубокой озабоченности. С детективом ушел бультерьер, которому было поручено «взять след». Оставив лишь секретаршу для стенографирования и Саныча для консультации, Вован Натанович занялся разором другого, более важного для него дела.

– Что скажешь, Саныч, куда наш с тобой бизнес двигается?