Повесть о настоящем пацане

Тот, будто только того и ждал, повалился с грохотом на пол, увлекши вместе с собой колченогое кресло, на котором до того располагался. Валик с визгом ринулся прочь, но потом услышал за собой какой-то металлический звук и любопытство пересилило страх – он обернулся. Его взгляду предстало любопытное зрелище порванного днища кресла, в одной из дыр которого что-то поблескивало. Валик приблизился и обнаружил в прорехе связку из двух ключей. Один из них был крошечный, по типу тех, которыми в старые добрые времена закрывали чемоданы. Второй был побольше и напрашивался на скважину замка посерьезнее.

Валик, естественно, понятия не имел, отчего эти ключики и зачем они здесь спрятаны, но все же припрятал их в кармашек – на всякий случай.

Покойного он решил оставить в том же виде, что и нашел, то есть – без признаков жизни. Как только Валик собрался отправиться куда-нибудь подальше от этого неприятного места, справедливо полагая, что дольше здесь находиться небезопасно для его психики, на лестнице раздались шаги. Бежать было по большому счету некуда, если не считать окна, которое выходило на школьный двор и находилось от земли не менее, чем в десяти метрах. Немного переоценив свои силы, Валентин резво перекинул свое тело через подоконник и повис на карнизе, держась за него руками.

В эту же минуту в комнату ввалилось, судя по голосам, двое человек, который оживленно болтали о чем-то своем. Завидев труп, один сказал другому:

– Так. Я обыскиваю этого отморозка, а ты – мебель.

– Но тут нет мебели, только кресло, – отозвался второй.

– Вот кресло и осматривай, умник.

Послышалось пыхтение, которое порядком помогло Валентину, который от непривычной боли в запястьях стал негромко поскуливать. На грани своего терпения, Валентин услышал:

– Ну что?

– Ничего.

– И у меня – пусто. Босс сказал, что Бумб всегда держал ключи при себе.

– Значит, одно из двух: или босс ошибся, или у Бумбастика сменились привычки.

В этот самый момент пальцы Валентина разжались и он с воплем полетел вниз. Один из посетителей покойного высунулся на шум в окно, проследил полет Валентина и произнес:

– Или же кто-то у него до нас побывал.

* * *

Забравшись по трубе на свой этаж, Женя незамеченной проскользнула в окно собственной квартиры и стала красться по коридору, избегая попадаться на глаза даже чернорабочим. К ее радости, если кто из родственников дома и был, они очень тщательно скрывали свое присутствие: Женя никого не встретила. Вне себя от радости, шелестя непрозрачным мусорным мешком и уже начиная ощущать выделение в кровь дефицитного адреналина, Евгения проникла в свою комнату и замерла от неожиданности. На месте ее старого шкафчика из цельного дуба стояла пластиковая горка с нагроможденными на нее кусками разноцветных камней.

– Мама! – зверем взревела Женя, уже совершенно не боясь обнаружить свое присутствие в доме. – Мама-а-а! – надсаживалась она, презирая наличие в своей комнате телефона.

– Ты чего орешь? – строго спросила мама, которая в маске из красной глины напоминала пигмея на тропе войны. – Сколько раз говорить – хочешь есть, сходи на кухню. Я тебе что, прислуга?

Снежана Игоревна швырнула на стол бутерброд с синтетической икрой и повернулась, чтобы уйти.

– Мама! – взвизгнула Женя. – Куда ты дела мой комод?!

– Кого?

– Ну, шкаф, шифоньер, буфет, стенку – какая разница?

Вот тут, на месте этого геологического дерьма был. Где?!

– Во-первых, я хочу вам напомнить, леди, – строго начала Снежана Игоревна, вспоминая все наставления Тверской.

– Я хочу напомнить вам о ваших манерах: так разговаривать не достойно порядочной девушки. Во-вторых, это – не геологическое дерьмо, как вы изволили выразиться. Это – модный натуро-модерновый интерьер – заказала по каталогу. Камни, между прочим, натуральные…

– А в-третьих, мама, ты образцовая дура!!! – безапелляционно заявила Женя, побагровев от бессильной ярости. -

Где шкаф, я в последний раз по хорошему спрашиваю?

– Нет больше твоего шкафа, – леденея на глазах сказала Снежана Игоревна. – Я его выкинула, это старье. В нем жила моль. И к тому же, в нем хранила свои тряпки еще твоя прапрабабка. Этакий анахронизм.

Последнее слово было весьма к месту вставлено, что заставило загордится Снежану Игоревну, которая не могла успокоиться, не вставив какое-нибудь умное слово в разговор. До того момента она просто не могла выучить что-то другое.

– Какая моль? – спросила перепуганная Женя.

– Белая, – еще более холодно ответила Снежана Игоревна, поворачиваяся к дочери спиной.

– Мама! Ты хоть вещи мои оттуда вытащила? – упавшим голосом со слабой надеждой спросила Евгения, чувствуя острое желание дать маме по ее фарфоровой голове.

– Нет, – невозмутимая и гордая Снежана Игоревна проплыла по коридору прочь, выразив своим затылком глубокое презрения к дочери, которая явно пошла в отца-плебея.

– Лохушка, – прошипела дочь и поторопилась к выходу из квартиры.

Сбежав пешком вниз, Женя поинтересовалась у дородного ОМОНОВца, сторожившего вход:

– Скажи-ка, дядя, ты сегодня весь день тут?