Повесть о настоящем пацане

Когда он поинтересовался, отвечает ли она за свой поступок, Женя сказал, что более глупого вопроса она в жизни не слышала и выпрыгнула из машины. Она не покалечилась: школа рукопашного боя под руководством Маринки не позволило ей совершить подобную глупость. Однако нанесенная ее психике рана была очень глубока и отвратила ее от семейной жизни навсегда.

Теперь же какой-то идиот на каком-то дурацком грязном вокзале спрашивает ее, не бывала ли она на Ибице. Женя медленно повернулась и, сузив зрачки, сквозь зубы процедила:

– Нет, не была. И не собираюсь. Пусть туда ездят всякие идиоты, типа тебя!

– Так вот, – пропустив мимо ушей подчеркнуто агрессивную реплику, совершенно дружелюбно провозгласил Илья. – Я знаю места в сто раз лучшие.

Женины ноги подкосились, она брякнулась на жесткую лавку, совершенно не ощутив ее при этом, и посмотрела на Илью так, словно он был зеленоглазым и широкоплечим гангстером.

– Где? – простонала Женя, подобострастно заглядывая Илье в глаза, словно он занимал ту самую должность, на которую намекало его имя.

– Ну, – стал выделываться, почувствовав коньюнктуру, продуманный парень. – Ты все равно не поедешь со мной – тебе ведь не под силу расстаться с этой клоакой.

Илья пренебрежительно повел рукой в сторону загорающейся огнями Москвы, видневшейся в грязноватое вокзальное окно.

Женино потрясение было чрезвычайным: она впервые видела, чтобы явный провинциал так отзывался о прекрасной и недоступной ему столице нашей Родины. Женя поняла, что перед ней – личность легендарная и героическая, и этого момента истины хватило ей, чтобы раз и навсегда решить для себя, что она последует за ним на край света, потому как он по-настоящему крут. Женя проглотила обильную слюну и спросила:

– А что для этого надо?

Илья неторопливо содрал этикетку с шоколадки «Финт» и лениво спросил:

– Паспорт с собой?

* * *

Валик не стал напрягать голову и задумываться, почему появление этой девицы так испугало его товарища. Он просто принял это, как должное. Он бы сам ее испугался, если бы видел впервые. Но, слава богу, он с ней уже встречался и поэтому более спокойно отнесся к тому, что она так невовремя появилась на пороге его комнаты.

– Мне сказали, что она дома, – продолжала девушка, с интересом поглядывая на трясущийся кроссовок, который торчал из-под кровати.

– Тебе наврали, – хладнокровно заявил Валентин. – Ее здесь нет и не знаю, когда она здесь будет.

– Интересно, – заметила девица. – А когда ты ее в последний раз видел?

Валик подумал с минуту и ответил:

– Сейчас уже и не вспомню. Что-то очень давно. Хотя, меня самого дома давненько не было.

– Ага, – сказала девица и вышла.

Выждав минуту, Валик заглянул под кровать и спросил:

– Лель, ты выбираться оттуда собираешься?

Друг перестал дрыгать пяткой и закорячился наружу. Когда из-под кровати показалась его голова, на ней лица не было.

– Ты чего? – испуганно спросил Валентин.

– А… а… а…

– Что?

Лелик перевел на друга свои вытаращенные глаза и спросил:

– Ты это видел?

– Что – это?

– Ну… – Лелик указал на только закрывшуюся дверь.

– Видел. Да ты не дрейфь. Маринка – девушка хорошая, даром что такая грозная. Не боись, она своих не трогает.

– Какая Маринка? Это мой глюк! – возмутился Лелик.

– Какой еще глюк? Ты о чем? Мы же с тобой уже выяснили, что нас давно уже не прет и все хорошо.

– Ты уверен? – все еще заикаясь переспросил Лелик стал с опаской перемещаться в направлении двери, чтобы убедиться, что глюка и след простыл.

Однако, у него так и не хватило смелости сделать решительный шаг и открыть дверь. Он тяжко вздохнул и повернул обратно.

– Значит, эта девушка – реально существующий персонаж, и ты с ней хорошо знаком? – переспросил он у товарища, который с подозрением разглядывал откуда-то взявшуюся дырку на свитере.

– Ну да, – подтвердил Валик. – Она с моей сестрой спортом занимается.

Лелик был не в силах осознать столь сложный психологический феномен, а потому остановился посредине комнаты и стал потусторонним взглядом рассматривать носки Валентина.

Тот перехватил взгляд и смущенно спрятал ноги под диван, подозревая, что там тоже образовалась дырка, которую он не заметил, и заботливо спросил:

– Ты чего? Флеш-бэкаешь?

Лелик поднял глаза и в них, к удивлению Валентина, совершенно не привыкшему к подобного рода зрелищам, стояли самые настоящие крупные слезы.

– Лелик? – испуганно кинулся к другу Валентин, путаясь в носках. – Лелик, держись, брат, все будет!..

Лелик, как ни странно, держался и даже улыбался так, словно увидел Чуйскую долину в полном цвету.

– Знаешь, Валя, – сказал он. – Иногда людям кажется, что они живут в прагматичном и злом мире, в жутком мире чистогана.

Валентин остановился, как вкопанный, опасаясь, что это странное состояние окажется заразным и перекинется на него: не хватало еще, чтобы и его перестали понимать люди. Лелик между тем продолжал в том же невыносимом тягомотном тоне, который свидетельствовал о глубочайшей депрессии и приступе суицидального синдрома:

– А я знал, – Лелик величественно шмыгнул носом. – Я верил – это случится. И это случилось.