Повесть о первых героях

В тундре новостей немного. Люди все здесь держат в памяти, всем интересуются. Молва — это телеграф пустынного Севера — разносит вести о событиях с молниеносной быстротой. Когда Ляпидевскому приходилось останавливаться на очередную ночевку, он поражался, откуда в незнакомом стойбище уже все знают об Анатолянгине.

Неделю длился этот «собачий переход». Летчик хорошо познакомился с местами, над которыми ему пришлось потом летать.

В бухте Провидения усталый и больной Ляпидевский тотчас же начал готовить второй самолет к полету. Это было 18 января. Но подняться в небо он смог только… 6 февраля. Все эти дни неистовствовала такая злобная пурга, что и носа не высунешь за дверь.

Как только показалось негреющее, тусклое солнце, «АНТ» взлетел. Дошел до мыса Дежнева, но внезапно налетевшая пурга заставила повернуть обратно.

Ни зги не видно.

Ляпидевский посадил машину на лед залива Лаврентия, неподалеку от культбазы.

ДЫМ НАД ЛЬДАМИ

День за днем мела пурга. Белая мгла кружилась непрестанно. Снежные заряды, вихрясь, налетали один за другим без всякого перерыва. Бортмеханик, отправляясь к самолету, занесенному снегом в двадцати шагах от культбазы, вынужден был брать с собой чукчу-проводника.

13 февраля Ляпидевский, сидя на койке в каморке культбазы, наигрывал на гитаре, когда ворвался облепленный с головы до ног снегом начальник контрольно-пограничного пункта Небольсин. Размахивая радиограммой, он кричал:

«Челюскин» затонул! Сто четыре человека высадились на льдину! Что будем делать?

На следующий день радист бухты Лаврентия передал летчику приказание из Москвы от товарища Куйбышева:

«Принять все меры к спасению экспедиции и экипажа «Челюскина».

В своих воспоминаниях Ляпидевский рассказывает:

«Трудно описать наши переживания. Бушует пурга, ветер с дьявольским свистом издевается над нашим бессилием. Даже на собаках ехать нельзя — не то что лететь… Локти готовы грызть от досады…»

До Уэлена сорок минут полета. Но эти долгожданные минуты наступили через неделю.

Пересев в Уэлене на первую машину, Ляпидевский повел ее в лагерь Шмидта. Внезапно в воздухе начал давать перебои левый мотор, перестали работать приборы. Пришлось повернуть обратно.

В следующем полете, длившемся пять часов, «АНТ» кружил над тем районом океана, где, по расчетам, должен был находиться поселок советских людей на льдине. Ходили переменными курсами, зигзагами, чтобы просмотреть наибольшую площадь, но ничего не обнаружили. Бензин был на исходе, еле дотянули «домой», в Уэлен, и без традиционных кругов, с ходу пошли на посадку… Сели неудачно — поломали шасси. Машину подняли на бочки в ожидании сварщика, который неизвестно когда мог появиться. А экипаж пересел на второй самолет.

И на этой машине не везло. Двадцать восемь раз Ляпидевский и его товарищи по экипажу отчаянно пытались добраться до льдины челюскинцев и только в двадцать девятый добились успеха.

4 марта установилась ясная морозная погода, барометр стойко держался на высоком уровне. К очередному полету готовились особенно тщательно, проверяли моторы, приборы.

Из лагеря Шмидта сообщили, что сжатием льдов обломало взлетно-посадочную полосу, а новый, только расчищенный аэродром имеет размеры лишь 150 на 450 метров. Не много для такой машины, как АНТ-4!

Ляпидевский разметил на льду площадку точно такой же величины, оградил ее флажками и стал отрабатывать взлеты и посадки. Все выходило удачно. После таких репетиций уверенность в успехе полета окрепла, лишь бы только не подвели моторы!

Еще до рассвета механики начали греть воду и масло. Утро наступило очень холодное, но ясное.

Полетели четверо: командир самолета А. Ляпидевский, второй пилот Е. Конкин, бортмеханик М. Руковской и штурман Л. Петров.

Самолет шел над хаотическим нагромождением льдов. Солнце казалось огромным, но не грело. Дул слабый южный ветер.

Примерно через час полета на горизонте появилось несколько столбов тумана. Это поднимался пар из трещин и разводий. Летчики вначале приняли их за дымы сигнальных костров. Тени от них на торосах создавали видимость палаток и барака. Кто-то из членов экипажа даже крикнул: «Лагерь!» Но нет, судя по расчету времени, до челюскинцев еще было порядочно.

До боли в глазах всматривались пилоты в даль. И вот к исходу второго часа полета впереди по курсу показался новый столб тумана. Он явно колеблется. Значит, это не туман, а дым — сигнальный дым над льдами. Может быть, опять придется разочароваться. Нет, неожиданно открывается площадка, несколько флагов, обозначающих ее границы, и три человека, раскладывающих посадочное «Т».

Вот уже видны барак, палатки, сигнальная вышка.

Ляпидевский низко кружит над ледяным квадратом. Вокруг него — трещины.

Площадку обступили высокие торосы — это внушительный и опасный барьер.