Повесть о полках Богунском и Таращанском

— Гляди за комендантом. Не понравился мне твой доброволец комендант. Кто он такой?

— Толченко? Один из офицеров. Сел в тюрьму неделю назад,

— А зачем же ты его выдвигаешь на такой пост и в такой момент?

Денис припоминал: где же он видел это лицо, показавшееся ему неприятно знакомым?

— Ничего, я скоро вернусь. Тогда разберемся.

В городе была слышна стрельба. Где-то на окраине строчили пулеметы. Туда-то и поскакал Денис со своими спутниками,

— Стрельба идет во дворе Вишневских. Значит, не сдаются, проклятые. Только бы не ушли, а то наши будут, — ворчал матрос, подпрыгивая на седле, как буй на волне.

— Лошадь покалечишь, моряк, возьми в шенкеля, сделал ему замечание Грицько Душка. — Это ж тебе не на палубе — слышь!

— Не тронь меня. Ноги в карцере перестудил, не гнутся, — объяснил тот.

Душка, подмигнув, примиряюще сказал:

— Ну, тогда пляши как придется, пущай ноги отходят.

Вот уже и пули завжикали над головами,

— Спешиться! — командовал Денис. — Свистни, Грицько!

Грицько свистнул заливчато, с соловьиным коленцем, Ему ответили таким же свистом,

— Свои с этой стороны. Заводи коней во двор. Сюда, за мной!

Предводительство взял на себя матрос, знавший тут каждую заборную щель.

— Мы сейчас через сад перемахнем. Скажи ребятам: пусть кроют с этой стороны, а мы обойдем с тылу. Бить только по дому, а по саду не шали: мы оттуда зайдем, иначе не возьмем. Это варта Вишневского обороняется. Дай-ка мне сюда «товарища»! — протянул он руку к ручному пулемету.

Грицько замотал было головой.

— Оружие не отдаю, товарищ. Ты лучше показывай, куда идти.

Он поглядел вопросительно на Дениса, но тот кивнул головой, и Душка отдал пулемет матросу и вынул из-за пояса гранату.

— Ну, веди!

Через несколько минут они стояли перед оторопевшим от страха старичком — «старым знакомым», палачом Вишневским.

— Не ожидал таких гостей, гад?

По сморщенному бритому лицу старичка разливалась смертельная бледность.

— Привести его в сознание, что ли? — шагнул к старичку матрос, плюнув в кулак.

Но Денис не стерпел при виде этой мерзейшей твари, мучившей на его глазах заключенных, да и его самого.

— Запиши на трибунал, — сказал он и выстрелил.

«Извиняюсь перед тобой, батько Боженко, — подумал Денис тут же. — «Сердце не камень!» Вот и я не дождался трибунала. Извини, отец, за упрек».

Дверь в следующую комнату, откуда слышалась стрельба, была забаррикадирована. Матрос приналег могучим плечом, поддал разок-другой и, распахнув дверь настежь, сыпанул прямо в темноту пулеметным дождем.

Раздались вопли и смолкли. Сквозь дым сначала не было ничего видно. Матрос взял со стола керосиновую лампу и бросил ее с размаху в темноту. Лампа разбилась, и керосин вспыхнул, осветив огромный зал, на полу которого лежало несколько корчащихся людей. Окна были раскрыты настежь, и на столах и у окон стояли пулеметы. Матрос поднял бомбу и сказал:

— Эх, и этих запиши на трибунал!

Раздался взрыв.

Дым опять на минуту застлал все, а матрос продолжал сыпать в дымящуюся дверь пулеметную очередь. И Денис вспомнил при этом, что Щорс называл пулеметчиков «пожарниками».

— Пускай «тушат» это чертово заведение! Не существовать вам больше, палачи! Пойдем отсюда.

Остер защищался только в двух точках. К рассвету над домами развевались красные знамена. Закипела деловая работа ревкома у прифронтовой полосы.

Наутро неожиданно нагрянул опаздывавший из-за дальнего обходного маневра через Гомель Гребенко со своим кавполком Первой дивизии.

— Вот уже идем без дела неделю целую. Отвяжись ты от меня, товарищ Кочубей. Отдай мне братву и лошадей и катай домой. Функцию ты мою отбиваешь!

— «Функции» у тебя будут, — мигнул ему Денис. — А братву, видно, и впрямь придется тебе отдавать. Я ведь временный командир: придется тыловыми делами заниматься.

— Знаю — про то и речь. Там у тебя дома неблагополучно.

Гребенко проходил через Городню и привез Денису, сообщение о городнянских делах и о ранении Петра, которое он нарочно раздувал перед Денисом, как раздувал и «тыловые непорядки», чтобы забрать поскорее у Кочубея обещанную ему партизанскую кавалерию.

Денис не сразу поверил сообщению о ранении брата, догадываясь о том, что в чем-то хитрит Гребенко. Но к вечеру, связавшись по телефону с Черниговом, узнал всю правду.

В ночь перед выступлением из Остра командиры собрались в ревкоме, чтобы обсудить план дальнейшего движения.