Повесть о потерянном времени

— Этим я займусь сам. Всёж-таки, как-никак, кандидат в мастера спорта. Тут всё просто: одеваем на очередного погрязшего в спеси воина боксерские перчатки и проводим мастер-класс, попутно объясняя ему, в чем именно он накануне был не прав. И всё, заметьте, на законных основаниях. Бокс — это ведь спорт такой. Не мы ведь его придумали. Он входит в программу Олимпийских игр, девизом которых является: «О, спорт, ты мир!» А мы всегда за мир, хоть и есть у нас где-то на запасных путях проржавевший местами бронепоезд.

— Не нравится мне здесь что-то. Уж очень все это сильно попахивает «поникаровщиной».

— А в чём Андрюха-то не прав? Он же бьёт-то точно по Уставу. Не промахивается никогда. Не знаю, за что его замполиты недолюбливают. У него в подразделении как раз всегда близкий к идеальному уставной порядок. И Ленина все любят. И дорогого Леонида Ильича. Что этим собакам ещё от него надо?

— Нет-нет, это не наши методы. Иначе мы с Вами так и помрем старлеями. Поникаров, он хоть капитана успел до своей опалы получить. Так что давайте бокс пока отложим, а вот насчет кроссов надо бы подумать. Не преподнесут ли всё это замполиты как издевательство над личным составом?

— Преподнесут, конечно же, если мы всё это грамотно не оформим. А надо, например, придать всему этому форму занятий. Написать соответствующий план-конспект, подписать его у кого надо и утвердить у высочайшего руководства. И вперед! Совершенствовать свою боевую подготовку.

— Вот Вы этим и займитесь.

— Уже, — проговорил Сергей и достал из стола тетрадь с план-конспектами проведения занятий, — план составлен, осталось только Вам его подписать, да ещё утвердить у комбата. Можно было бы и без него обойтись, но планом предусмотрено получение оружия. Куда же без него? Это ведь воинский кросс, а не утренняя прогулка пенсионеров: приседания с попукиванием под наблюдением врачей. А раз оружие, значит только через комбата.

— Оставьте тетрадь мне, я у него при случае подпишу.

— Только число не ставьте пока. Мы еще сами со сроками не определились. Здесь ведь нужен прецедент: раз вас, голубчики, предупредили, не наказывая, но вы командирской доброты не оценили — а вот теперь получите-ка фашисты по гранате. И тогда всем «сеньорам» и рабам всё сразу становится понятно: откуда ноги растут и за что им это всё. А вот если провести эти скачки без прецедента, могут сразу и не понять. Могут подумать, что мы тут от безделья окончательно ошизели и мечтаем вырастить из них олимпийских чемпионов. В этом случае может появиться естественная озлобленность, и воспитательная цель не будет достигнута.

— Ладно, подпишем, но будем надеяться, что прецедента не произойдет.

— Блажен, кто верует.

В эти пятничные сутки Сергей очутился вблизи своего домашнего очага за две минуты до их окончания. Очаг разогревал его давно остывший ужин. На кухне его ожидала боевая подруга с явными признаками недавнего приступа внезапной плаксивости на всё еще недовольном лице.

— Ты что, всегда в такое время будешь возвращаться?

— Здесь, милая, всё обстоит гораздо хуже, чем ты думаешь. Будут и такие периоды, когда меня может не быть сутками. И речь идет не о нарядах и учениях — это всё само собой. В батальоне всегда найдется очень много всяческих нужных и полезных дел, которые очень строго обязательно и предельно необходимо сделать к завтрашнему утру. А когда их ещё делать как не ночью? Тем более когда всё так интересно…

— Что же там может быть такого интересного?

— Как это что? Ты пойми, что это по сути дела придворный батальон, в котором постоянно идут какие-нибудь проверки со стороны всевозможных вышестоящих московских частей. А проверяющие, они все почему-то не любят ездить далеко. Они все ездят к нам и ставят в своих планах отметки о проведенных в войсках проверках. Завтра, например, проверяют службу тыла, поэтому за ночь надо проверить, на всех ли вещмешках пришиты бирки. А если вдруг так случится, что не на всех, то надо срочно организовать устранение обнаруженных недостатков. И надо еще догадаться, где можно глубокой ночью найти эту бирку, чтобы боец мог тут же подписать её и пришить. А послезавтра едут проверять техническую службу и надо за ночь организовать правильное заполнение нескольких тысяч формуляров. Еще через день могут приехать, чтобы проверить состояние противохимической подготовки войск, а значит надо ночью потренироваться для выполнения нормативов по облачению в ОЗК. Потом все составляющие этого пугающего врагов костюма надо тщательно вымыть, где-то высушить и к утру упаковать в специально сшитые для этого мешочки. А ещё…

— Да хватит уже. Одного только не могу понять: почему всё это нельзя делать днём?