Повесть о потерпевшем кораблекрушение

Масла в огонь в Лариоле подлила внезапная женитьба Обера Грайса на Инесейль Маррот — дочери своего научного наставника, считавшейся одной из первых красавиц Лариолы, и в тоже время — синим чулком, шарахавшимся от мужчин. Впрочем, поговаривали, что во многом она так и осталась синим чулком. Чего уж дальше — молодая привлекательная женщина издает книгу «Историческая ретроспектива прогресса земледелия и промыслов и его влияния на эволюцию общественного устройства»! Кроме того, молодая женщина водила дружбу с опасными либералами. Ну, в общем, жена оказалась подстать странностям самого Обера.

Удивительным казалось и то, что Обер Грайс по-прежнему оставался цепким предпринимателем. Он как-то незаметно превратился в крупнейшего, после самого Лойна Далуса, пайщика его компании. Да и его собственная промышленная и финансовая империя росла, как на дрожжах. В ней появились два новых предприятия — завод прецизионных станков с оптико-механическим цехом и завод по перегонке нефти. Вскоре керосиновая лампа Грайса, а с нею — и керосин Грайса, завоевали рынок, вызвав к жизни множество фирм, кинувшихся заполнять как будто разом вспыхнувший спрос. Нефтяные, месторождения подскочили в цене, а в Республике за два года было построено четыре больших завода по перегонке нефти, не считая установок помельче.

Конечно, Оберу было далеко до королей угля и стали или железнодорожных магнатов. Но по темпам роста фирмы Обера Грайса уверенно обгоняли почти всех. Рос и его банковский капитал.

Большую часть времени Обер Грайс проводил за границей, в Лариоле, вместе со своей молодой женой. Там же им был выстроен небольшой коттедж, который совсем не выделялся размерами или роскошью, но сразу стал в глазах горожан символом прогресса. Такой же беленький, с красной черепичной крышей, как и все дома в знойной Лариоле, лежащей недалеко от экватора, он все же отличался от остальных строений. В нем были устроены системы централизованного водоснабжения и подогрева воды, две ванные комнаты, два ватерклозета. Дом утопал в буйной тропической зелени, а на крытой галерее, окружавшей внутренний двор, было устроено несколько небольших фонтанов. Со всех сторон дом опоясывали глубокие лоджии, не дававшие тропическому солнцу проникать внутрь и сохранявшие приятную прохладу. Дом освещался новейшими керосиновыми лампами с зеркальными отражателями. Подобный же коттедж имелся у Обера в Порт-Квелато. Там он, впрочем, был уже не единственным в таком роде.

Сведения об обстоятельствах женитьбы Локки в Лариоле так и не были сообщены им ни при реконструкции своего дневника, ни при собеседованиях. Материалы же гипнотического исследования, относящиеся к этой стороне его жизни, Локки просил не обнародовать. Все, что он сам сообщил мне по этому поводу, сводилось к признанию, что в его браке было больше расчета, чем любви. Тем более, что последовавший позднее трагический конец его жены явно наложил отпечаток на ретроспективные суждения Локки о мотивах его привязанности к красавице Инесейль. Локки находил себе оправдание лишь в том, что помимо соображений научной и идейной близости, усталости от случайных связей и т. п., он все же испытывал к жене если и не пылкую любовь, то, во всяком случае, искреннюю и глубокую привязанность.

Когда сыну Обера Грайса исполнилось два года, скончался профессор Маррот, вдовец. После смерти отца Инесейль с мужем покинули Лариолу и перебрались в Порт-Квелато. С этого момента судьба Обера Грайса вступает в полосу захватывающих событий.

Все началось с того, что один из сотрудников электрической лаборатории «Технического бюро Грайса» продемонстрировал своему шефу возможности недавно открытых электрических эффектов.

«Вот посмотрите», — показывал он на стол, заваленный спутанными проводами, катушками с медной проволокой, обрезками металлических прутков, кусачками и прочим инструментом.

«Так», — проговорил Обер, — «и чем же ты хочешь меня удивить?»

«Я решил воспроизвести опыт, который недавно был подробно описан в „Записках Ульпианского королевского физического общества“, в 22-ом выпуске, книжка шестая. Если подсоединить катушку с медным проводом к гальванической батарее, то создается эффект магнетизма и железный стержень, помещенный рядом с катушкой, втягивается внутрь…»

«Я читал это сообщение и видел эти опыты», — перебил Обер. — «Пока не вижу ничего нового».

«А нового, собственно, и нет», — довольно ухмыльнулся паренек, студент технического училища в Порт-Квелато, которого все в лаборатории звали Тоти (хотя полное имя его было куда как более звучным — Анатотиолем Плерифон). — «Я лишь поставил между батареей и катушкой рубильник, а рядом с катушкой подвесил колокольчик». — С этими словами паренек ловко извлек из-под стола подставку с колокольчиком и водрузил ее на место.