Повесть о потерпевшем кораблекрушение

В храме раздались запоздалые испуганные крики и визг нескольких прихожанок. Талимай бросилась на помощь Оберу, но кто-то опять набросился на нее сзади. Она отбивалась, как разъяренная тигрица, и, наконец, повалившись вместе с противником на каменные плиты и захлестнув шею нападавшего пояском от своего платья, принялась душить его.

Обер все никак не мог высвободить правую руку с пистолетом, блокированную нападавшим. И тут в храм вбежало еще двое человек с оружием. Талимай издала хриплый крик, и в то время как ее противник изо всех сил пытался оторвать от своей шеи затянутый на ней поясок, она выхватила из своей высокой прически булавку-стилет с жалом двенадцатисантиметровой длины, вонзила его в шейные позвонки противника и подхватила револьвер, выпавший из его ослабевшей руки.

Одновременно грянули несколько выстрелов. Стрелял Обер, стреляла Талимай, стреляли оба их новых противника. Когда под сводами храма замолкло гулкое эхо выстрелов, на ногах (точнее, на коленях) остался стоять только Обер Грайс. Пошатываясь, он вскочил и бросился к Талимай. Ее платье было залито кровью. Одна пуля вошла ей в легкое над левой грудью, вторая ударила в бедро. Подхватив девушку на руки, он бросился к автомобилю. Талимай еще была в сознании, но не могла говорить, а только стонала, сцепив зубы. Автомобиль понесся по тихим улочкам Лариолы на максимальной скорости, не обращая внимание ни на какие правила

Главный хирург Центрального госпиталя Лариолы вышел к Оберу, стаскивая с лица марлевую маску.

«Операция прошла успешно. Но больше ничего утешительного сказать не могу. Вам следует быть готовым к худшему. Ранения уж больно тяжелы. Девушка может не вытянуть. И так чудо, что вы довезли ее до госпиталя».

«Скажите прямо — сколько ей осталось?» — Обер непроизвольно вонзил ногти в ладони.

«Несколько дней. Организм у нее крепкий… Возможно — неделю, может быть, больше. Бывает, что живут и месяц. Хотя вряд ли это тот случай». Врач устало вытер марлевой маской пот со лба.

«Я могу ее видеть?»

«Нежелательно», — нахмурился хирург. — «А впрочем…» — он махнул рукой. — «Она уже отходит от наркоза. Минут через пятнадцать медсестра вас пригласит. Но на пять минут, не больше».

Лицо Талимай было бледнее подушки, на которой покоилась ее голова, а вокруг глаз легли синеватые тени. Обер наклонился к ней и прикоснулся губами к ее губам.

«Подвела я тебя…» — еле слышно прошептала она. — «Видно, не судьба».

«У меня к судьбе тяжелый счет», — зло выговорил Обер. — «И мы еще посмотрим, кто кого». Мысль, мелькнувшая у него в голове, позволила ему не потерять надежду окончательно.

Он выпрямился и посмотрел на Главного хирурга.

«У вас в клинике есть термостат для проведения операций в условиях глубокого охлаждения?»

«Да, есть».

«Я его покупаю».

«Но он единственный!»

«Я плачу десятикратную цену!» — сорвался на крик Обер, но тут же овладел собой и заговорил спокойнее, — «На эти деньги вы тут же закажете новый», — пояснил он, предваряя возражения врача. — «А кто снабжает вас нестандартным оборудованием?»

Главаный хирург назвал фирму.

«Хорошо. А пока — дайте ей снотворное, и поместите в термостат. Вводите ей интрузивно физиологический раствор вот такого состава…» — Обер набросал что-то на листке бумаги. — «Тут же я написал и температурный режим».

«Но зачем это?»

«Для транспортировки», — коротко бросил Обер. — «Где тут у вас телефон?»

Через восемь часов автомобиль с термостатом, уже оборудованным всем необходимым для работы в автономном режиме, встречал в аэропорту Лариолы личный самолет Главнокомандующего ВВС Тайрасана — подобный тому, на котором Обер и Талимай совершили полет из Левира на Тайрасан. После дозаправки самолет принял на борт груз и одного пассажира, взлетел и взял курс в сторону моря.

Обер, проверив работу термостата, прошел в пилотскую кабину.

«Ребята, не хочу вас огорчать, но за мной, — а значит, теперь и за вами — идет большая охота. Поэтому идем на максимальной высоте, всем стрелкам — повышенная готовность. Курс — морем вдоль Элинора на юг, потом пересекаем материк и делаем посадку в Неельрате».

Хотя самолет держался примерно в двухстах километрах от побережья, опасения Обера оказались не напрасны.

«На семь часов — девятка истребителей!» — раздался в переговорном устройстве крик заднего стрелка.

Обер поднялся наверх, в штурманскую кабину. Действительно, девять машин с эмблемами ВВС РСЮТ заходили с трех сторон на дальний бомбардировщик. Тяжелая машина первая огрызнулась из своих крупнокалиберных пулеметов, открыв огонь почти изо всех имевшихся стволов. Истребители, шедшие тройками, смешали строй, стали беспорядочно маневрировать, один из них задымил, отваливая в сторону, но два все-таки прошлись вдоль бомбардировщика, поливая его пулеметным огнем.