Повесть о прекрасной Отикубо. Повесть о старике Такэтори

Два-три дня плавали мы вокруг горы, любуясь на нее. Вдруг видим, вышла из самых ее недр молодая дева в одеянии небесной феи. Стала она черпать воду из ручья серебряным кувшинчиком. Тут сошли мы с корабля на берег. Спросил я у нее: «Как зовется эта гора?» Дева ответила мне: «Зовут ее Хорай». Не могу и описать, какую радость почувствовал я в ту минуту. Спросил я еще: «Как тебя величают по имени?» Ответила она: «Имя мое Уканрури – «бирюза в венце», – и с этими словами вдруг пропала в глубине горы.

А гора крутая, нигде не видно подступа к вершине. Стал я бродить по острову.

Всюду на горных склонах росли деревья, усыпанные невиданными цветами дивной красоты. Журча, сбегали вниз ручьи и потоки, золотые, серебряные, лазоревые, а над ними висели мосты, украшенные драгоценными камнями всех цветов радуги. Деревья вокруг так и светились, так и сияли! Растение с жемчужными ветками было среди них самым невзрачным, но я не посмел ослушаться приказа Кагуя-химэ и сломил с него ветку. Гора Хорай невыразимо прекрасна! Нет ей равных на свете – можно без конца любоваться. Но только сорвал я эту ветку, как поспешил назад, на корабль. Сердце торопило меня скорей вернуться на родину. К счастью, подул попутный ветер, и спустя четыре сотни дней с небольшим мы уже увидели родной берег. Боги послали мне благополучное возвращение на родину в ответ на мои горячие молитвы. Только вчера возвратился я в столицу и, даже не сбросив с себя одежды, еще влажной от соленой морской воды, поспешил сюда. И вот я здесь!

Старик выразил свое сердечное сочувствие в такой песне:

День за днем искал я бамбук
На горе в бессолнечной чаще.
Я узлы его разрубал,
Но встречался ты с горем чаще,
Разрубая узлы судьбы.

Принц молвил в ответ:

– Да, много я горя вытерпел, но сегодня наконец мое измученное сердце нашло покой. – И сложил ответную песню:

Сегодня просох мой рукав,
Росой моих слез окропленный,
Росою любовной отравы…
О травы, на летних лугах,
Не счесть вас, как муки мои!

Но, как на грех, в эту самую минуту во двор ввалилась гурьба людей. Было их шестеро. Один из них нес письмо, как подобает, на конце длинной расщепленной трости[92].

– Я – старшина мастеров златокузнечного дела из дворцовой мастерской, – объявил он. – Зовут меня Аябэ-но Утимаро. Изготовил я вместе с моими подручными жемчужную ветку. Больше тысячи дней трудились мы не покладая рук, постились по обету, не брали в рот до конца работы ни риса, ни другого какого-нибудь зерна[93], но награды за свои труды не получили. Прошу уплатить мне, чтоб мог я поскорее вознаградить моих помощников.

– О чем толкует этот человек? – недоуменно спросил старик Такэтори.

Принц от смущения был сам не свой, душа у него готова была расстаться с телом.

До слуха Кагуя-химэ долетели слова: «Изготовил я… жемчужную ветку».

Она потребовала:

– Покажите мне прошение этих людей. Раскрыла она прошение и прочла:

«Милостивый господин принц! Больше тысячи дней мы, подлые ремесленники, скрывались вместе с вами в одном потаенном доме. За это время мы с великим тщанием изготовили по вашему приказу драгоценную ветку с жемчугами. Вы обещали, что не только пожалуете нам щедрую денежную награду за нашу работу, но и добудете для нас доходные государственные должности, однако ничего нам не уплатили. Пока мы думали, как же нам теперь быть, дошли до нас вести о том, что изготовлена эта жемчужная ветка в подарок вашей будущей супруге Кагуя-химэ. Мы пришли сюда в надежде получить от ее милости обещанную плату».

Когда Кагуя-химэ прочла эти слова, лицо ее, затуманенное печалью, вдруг просветлело, она улыбнулась счастливой улыбкой и позвала к себе старика:

– А я-то в самом деле поверила, что эта ветка дерева с горы Хорай! Все было низким обманом. Скорее отдай назад эту жалкую подделку!

– Ну уж раз это подделка, – согласился старик, – то, само собой, надо ее вернуть обманщику.

Легко стало на сердце у Кагуя-химэ. Отослала она жемчужную ветку назад с такими стихами:

Я думала: истина!
Поверила я…
Все было поддельно:
Жемчужины слов
И жемчужные листья.

А старик Такэтори, который до этого так приветливо беседовал с принцем, прикинулся, будто спит. Принц не знал, что ему делать, куда деваться от смущения. Наконец смерклось, и он смог потихоньку оставить дом Кагуя-химэ.

Кагуя-химэ позвала к себе мастеров и в благодарность за то, что они так вовремя пришли со своей жалобой, щедро их наградила, как своих спасителей.

Мастера не помнили себя от радости: «Получили мы все, на что надеялись!»

Довольные, пошли они домой, но на обратном пути подстерег их принц Курамоти со своими людьми и нещадно избил. Недолго пришлось мастерам радоваться награде – побросали они деньги и убежали, обливаясь кровью.

А принц Курамоти воскликнул: