Повесть о пустяках

Петербург лежит в обширной котловине, окаймленной на севере Парголовскими высотами, а на юге — холмами Пулкова и Лигова. Низменность Невской дельты имеет склон к Неве и Финскому заливу; наиболее приподнята ее северо-восточная часть, наименее — юго-западная. Такое положение столицы обусловливает частые наводнения, от которых в особенности страдают ее приморские местности (Галерная гавань). Выходящими с правой стороны Невы рукавами, Большой Невкой и Малой Невой, омывается главная группа островов, зеленая часть города (там много березы, липы и рябины, но больше всего клена; ребятишки любят приклеивать на нос кленовые стручки); против центральной части города лежит Петербургская сторона, северная часть которой, отделенная речкой Карповкой, составляет Аптекарский остров. Затем Большая Невка дает от себя два рукава — Среднюю и Малую Невку, между которыми расположены Елагин остров (белые ночи в пору первой влюбленности; скамейки в уединенных аллеях; казенные дачи с холщовыми террасами; паруса Яхт-клуба, весна, серебристо-желтый залив), а также Каменный и Крестовский, разделенные между собою речкой Крестовкой. Между Большой и Малой Невой лежит Васильевский остров, небольшой северный участок которого, за Смоленской речкою, носит название острова Голодая.

Левый берег Невы — центр города — перерезан каналами. Главный канал, обтекающий центральные части Петербурга, — Фонтанка; из него берет начало Мойка, в свою очередь выделяющая Екатерининский канал. Когда на город ложится туман, Мойку можно принять за черную асфальтовую дорогу. Каналы эти впадают в Неву близ ее устья. Наконец, Обводный канал, направляющийся из Невы до реки Екатерингофки, обнимает собой почти весь город. Обводный канал омывает пустыри и заборы заводских дворов и железнодорожных построек. В этой части города туманы неизбежны. Если случается сухой день, над каналом стелются фабричные дымы, паровозная гарь. Плачут свистки.

16-го мая 1703 года царь Петр I заложил крепость на Заячьем острове и вблизи от нее — церковь во имя Св. Троицы. Момент заложения крепости освящен появлением орла над головой царя. Планировка города была выполнена французским зодчим Лебланом согласно личным указаниям Петра… От центральной части города, Адмиралтейства, радиусами расходятся главные улицы…

Зимой Петербург, с Невой и Невками, с каналами и островами, превращается в искристый леденец, сверкающий на красноватом солнце; улицы даже днем бывают устланы звездами, и по ним, по звездам, летают певучие санки.

3

Над Петербургом плывет туман. Петербургский туман похож на лондонский, как канцелярия Акакия Акакиевича на контору Скруджа. Туман порождает чудесные вещи. Дух Марлея был лоскутом городского тумана под старомодным серым цилиндром. Нос коллежского асессора Ковалева, в треуголке с плюмажем, разгуливал по Невскому проспекту и даже заходил в магазин Юнкера. Множество замечательных происшествий случалось почти ежедневно, — действие тумана не подлежало сомнению. Нынче чудес не бывает, но туман остался таким же. Его хлопья, лоскутья — серо-желтые призраки заволакивают город, медленно изгибаясь, меняя очертания, становясь все плотнее и непроницаемее. Город плывет, покачиваясь, пустой, холодный, беззвучный. Плывет воспоминание о городе, пропавшем в тумане. На Троицком мосту, в углублении на скамейке, сидит подбитый ветром и туманом человек, дымя папиросой. Приложив руку к козырьку фуражки, художник Хохлов просит разрешения прикурить.

— Ни под каким видом! — протестует человек, сидящий на скамейке. — Вас это удивляет? Не удивляйтесь. Я вот сижу, курю, а мимо ходят разные и прикуривают, кому не лень. Я решил: до десятого — дам, а дальше — определенно не позволю. Ни под каким видом! Десять человек на одну папиросу вполне достаточно, до противности. Вы одиннадцатый. Это уже не конструктивно.

Люди возникают в тумане подобно актерам из-за складок занавеса. Выходит статист в красноармейском шлеме.

— Даешь огонь! — говорит Хохлов.

— А, будьте любезны! — отвечает статист в шлеме.

Он затягивается напоследок, передает Хохлову окурок и скрывается за занавесом.

— Этот — тоже одиннадцатый, — обращается художник к сидящему. — Десять (из них десятый — вы) мне уже отказали. Категорически. Десять на одну папиросу.

Так они познакомились. Человек, подбитый туманом, назвал себя:

— Конструктор Гук. Ученый паек третьей категории.

Они пошли рядом. Конструктор Гук говорит:

— Там, на углу, на воображаемом углу, проектируемом в тумане, мы купим в складчину коробку спичек, разделим ее пополам. Потому что я тоже прикурил от прохожего. По моим наблюдениям, одна коробка спичек приходится как раз на каждого десятого курильщика. Десять человек на одну коробку. Или: одна коробка на десять человек.