Повесть о райской жизни

Гурии тупы как пробки, их умственное развитие остановилось на уровне трех-четырехлетних детей, толковая обезьяна даст гурии сто очков вперед. Гурии не умеют говорить на отвлеченные темы, они вообще почти не разговаривают, а общаются главным образом жестами. Но зато они с большим воодушевлением поют русские народные песни, впрочем, если их попросить, тут же затыкаются. Во время единственного нашего визита в ближайший дворец Лена попросила парочку гурий исполнить что-нибудь церковное, они начали петь какой-то православный гимн, Лена заткнула уши руками, велела им замолчать, а сама стала кричать, что это кощунство.

— Вся наша жизнь — кощунство, — сказал я тогда, успокаивая ее.

Гурии очень похожи на людей, но стоит пообщаться с ними несколько минут, как ты понимаешь, что это не люди. Это своего рода киборги-автоматы, развлекательные машины для самого элитного в мире борделя, парадоксальным образом страдающего от недостатка посетителей. «Сюда бы сутенера толкового», неожиданно подумал я и нервно хихикнул.

— Не смешно! — возмутилась Головастик. — Они же разбегутся сейчас!

Я положил Головастику руку на плечо, успокаивая. Головастик автоматически потерлась о руку щекой.

— Ты сама начинаешь себя вести как гурия, — заметил я.

— С кем поведешься… — пробурчала Головастик. — Что сказать-то хотел?

— Я думаю, — начал я, — что разбегутся не все и ненадолго. Тебя во дворце насколько хватило?

Головастик мечтательно закатила глаза.

— Дня на три, наверное, — промурлыкала она.

— А я и одного вечера не продержался. Нормального человека эти твари быстро утомляют. Не думаю, что среди гостей Бомжа наберется много придурков и извращенцев. Думаю, к вечеру раввины соберутся у грузовика в полном составе.

— А потом капитан Бейцалов всех поубивает, — добавила Головастик. — Ты на сколько у него «урал» арендовал? Часа на три?

— На четыре. Час я отвел на непредвиденные обстоятельства.

— Мало отвел. Что делать будем?

— Может, телепортировать их? — предложил я. — Я так и не понял, кстати, почему ты с самого начала так не сделала.

Головастик нахмурилась.

— Во-первых, это не так просто сделать, как кажется, — сказала она. — Особенно когда не знаешь точно, откуда прибыл каждый конкретный еврей. Надо каждый раз узнавать точный адрес, привязываться к ориентирам на местности… это так утомительно!

— А во-вторых? — спросил я.

— Во-вторых, — ответила Головастик, — мне очень не нравится то, что затеял Бомж. Ты уже понял, с какой целью он устроил этот цирк?

— Приблизительно. Он устроил несколько групповых видений крутым церковным деятелям из разных конфессий. Он хочет их убедить, что бог реально существует, причем не где-то там в эмпиреях, а в обычном земном мире, и что он серьезно собрался заняться земными делами. Полагаю, всех католических кардиналов он уже завербовал.

— Это уж наверняка, — согласилась Головастик. — По крайней мере, я бы на его месте начала с них. Самая многочисленная и могущественная церковь во всем мире — это тебе не хухры-мухры. Думаю, мусульман он тоже уже обслужил. Теперь ему осталось обработать основные протестантские секты и можно переходить к следующему шагу. Догадываешься, каким он будет?

— Начнет давать задания агентам, которых завербовал на первом этапе.

— Вот именно! — воскликнула Головастик. — Он начнет переделывать мир в соответствии со своими представлениями. А ты и сам знаешь, какие у него представления.

— Какие? — спросил я. — Ты мне почти не рассказывала про Бомжа.

— Лучше и не вспоминать, — вздохнула Головастик. — Хотя… Почитай при случае про Савонаролу, был такой пророк в средневековой Италии… Те события историки почти не переврали.

— Но я все равно тебя не понимаю, — сказал я. — Почему ты не телепортировала этих несчастных обратно на Землю? Только потому, что не хотелось возиться?

Головастик печально покачала головой.

— Не только, — сказала она. — Одно дело, когда несколько десятков видных раввинов одновременно увидели один и тот же вещий сон, и совсем другое дело, когда на подмосковной дороге обнаруживается армейский «урал», битком набитый пейсатыми евреями без документов и регистрации. А особенно хорошо, если рядом окажется десяток-другой журналистов из желтых газет. Это будет сенсация мирового масштаба. Недолгая сенсация, всего на несколько дней, но ее запомнят. А потом, когда агенты Бомжа начнут говорить, что были в раю и видели бога, все будут вспоминать этих евреев и смеяться. Теперь понимаешь?

— Кажется, понимаю. Но тогда вход в рай придется закрыть. А то сюда сразу попрут журналисты, ученые…

— Журналистов и ученых никто сюда не пустит, — прервала меня Головастик. — Да и не смогут они пройти — обычный человек проход не увидит, я на него чары навесила. А вот ФСБшников я сюда, пожалуй, запущу, а если понадобится, то и ЦРУшников, и моссадовцев.

— И треснул мир напополам, — попытался я напеть шлягер прошлого лета.

Головастик подхватила: