Повесть о Роскошной и Манящей Равнине

И вот однажды ранней весной, когда дни еще коротки, а ночи долги, Холблит сидел перед порогом дома, остругивая кленовое древко для копья, и тут до слуха его донесся приближающийся топот копыт. Оторвавшись от работы, он увидел людей, подъезжавших к валу, и когда внутренние ворота пропустили гостей, заметив, что кроме него дома более нет мужчин, Холблит поднялся навстречу гостям, которых было трое. Хоть и сидели прибывшие на самых лучших конях и были великолепно вооружены, крохотный отряд оказался не из тех, что могут испугать мужчину, ибо двое из всадников одряхлели, а третий почернел от печали и имел вид унылый; все говорило, что преодолели они долгий путь и по пути спешили, ибо шпоры их увлажняла кровь, а бока коней – пена.

Любезно поприветствовав их, Холблит сказал:

– Вижу, путь утомил вас, и если он еще не окончен, прошу, сойдите коней и вступите в дом, утолите голод и жажду, а ваши кони получат зерно и сено. Коль вам суждено скакать дальше, передохните перед дорогой; если позволит время, заночуйте и поутру продолжите путь, а до тех пор – все к вашим услугам.

Высоким, пронзительным голосом ответил древний из старцев:

– Молодец, мы благодарим тебя, но как кончаются дни весеннего половодья, так иссякают и часы наших жизней, посему не можем оставаться здесь, доколе истинно не услышим от тебя, что именно здесь находится край Роскошной и Манящей Равнины. Если это так, не медля, веди нас к своему владыке, и он, быть может, даст нам успокоение.

Умолк он, и рек тогда старец, не столь удрученный годами:

– Прими благодарение наше, но нам ищем мы нечто большее, нежели еда и питье, а именно – Землю Живых Людей! И… О! Как подгоняет нас время!

После него заговорил унылый и печальный кметь[1]:

– Мы ищем край, где дни многочисленны, где их столько, что разучившийся смеяться, вновь обретет веселье и позабудет о полном печали былом.

Тут все трое вместе вскричали:

– Это ли нужный нам край? Он ли?

Но Холблит удивился, рассмеялся и ответил им:

– Странники, поглядите на равнину, что раскинулась между горами и морем, на эти луга, где сияют весенние лилии; тем не менее мы зовем ее не Равниной Блаженных, а просто Прибрежной. Здесь мужи умирают, когда приходит их час, и не слышал я, чтобы долгота дней жизни позволяла забыть о печали… пусть я молод и пока избавлен от ярма тоски, но все-таки знаю, что дней наших хватает, дабы совершать знающие смерти деяния. Что же касается моего владыки, я не знаю такого слова, ибо мы, Сыны Ворона, между собой живем, как подобает братьям, разделяя свою жизнь с женами, вступившими с нами в брак, матерями, что родили нас, и сестрами, которые нам служат. И еще раз прошу вас спешиться, есть, пить у нас и возвеселиться, а потом отправиться дальше, дабы найти желанную вам землю.

Всадники, не слушая его, возопили:

– Значит, это не тот край! Не тот!

Ничего более не добавив, они развернули коней к внутренним воротам, а потом повернули на уходившую в горы дорогу. Холблит с удивлением провожал их взором, пока не стих топот коней, и только потом вернулся к прерванной работе: было то почти в два часа пополудни.

Глава II. Злые вести приходят на Прибрежье

Только не успел он как следует взяться за дело, вновь раздался топот копыт, и на сей раз Холблит не стал поднимать взгляд от работы, а только сказал себе:

– Это всего лишь парни гонят упряжки с угодий, а торопиться и погонять их заставляет юное счастье и тщеславие молодости.

Но звук приближался, и, глянув вверх, он увидел над дерном вала трепет белых одежд и молвил:

– Нет, это девы возвращаются с берега моря, собрав выброшенное волнами.

Посему он лишь усерднее взялся за работу и, усмехнувшись в своем одиночестве, рек:

– Полоняночка с ними, и я более не оторвусь от дела, пока девы не въедут во двор, и, приехав с ними, она не соскочит со своей лошади и не обнимет меня; весело будет ей поддразнить меня острым словом, ласковым голосом и преданным сердцем, а я пожелаю ее и поцелую, и счастьем покажутся нам обоим грядущие дни. Ну, а дочери родичей наших будут глядеть на нас с добрым сочувствием.

Тут въехали девы во двор, но не было слышно смеха или веселья между ними; не таков был их обычай, и сердце Холблита упало, словно бы вместо девичьего смеха ветер вдруг донес до него стенания старцев:

– Это ли нужный нам край? Он ли?

Тут он поспешил поднять взор и увидел подъезжающих девиц – десяти из Дома Ворона и троих из Дома Розы; бледны были их лица от скорби, и платья были разодраны, и не было радости между ними. Холблит стоял в растерянности, и одна из дев – дочь его собственной матери – соскочила с коня и бросилась мимо в чертог, не глядя на него, словно не смея, а другая быстро отъехала к конюшне. Но все остальные, спешившись, отступили его кружком и какое-то время молчали, а он в безмолвии озирался, не выпуская из руки струг.

Наконец Холблит молвил, любезно и ласково:

– Сестры, скажите мне, какое зло с нами случилось, даже если нас поразила смерть близкой подруги, событие непоправимое.

Ответила Брайтлинг, красавица из Дома Розы: