Повесть о Сарэке и Аманде

… Он снова вел ее в этом неизвестном ему вальсе, растворяясь в прекрасной музыке. На сей раз он не стал себя обманывать: ему действительно нравилось с ней танцевать, и ему нравилось до нее дотрагиваться. В этом было что-то тревожное и неясное, но, в то же время, удивительно волнующее и потому – привлекательное. Сарэк незаметно сканировал ее во время танца, сняв со своего сознания все телепатические блоки. Он знал, что это совершенно недостойный поступок, но ничего не мог с собой поделать… впрочем, его интересовали только ее эмоции. Он чувствовал ее волнение, тревогу и ожидание чего-то неясного как свои собственные. Похоже, ей владели те же самые сомнения. Это просто удивительно.

… На обратном пути она уснула, привалившись к его плечу, и это было совершенно логично: перелет из Лос-Анджелеса – наверняка полночи не спала, – полный рабочий день и шампанское… Он опустил машину возле дома, в котором она снимала квартиру, и замер, стараясь не дышать. Следуя закону жанра, он должен был бы внести ее в дом на руках, но… он представлял примерно, ЧТО ему доведется выслушать, если она проснется. Она была очень независима. И очень уязвима.

– Аманда, – он дотронулся до ее щеки, чувствуя, как мышцы живота сплетаются в тугой узел боли и напряжения. – Проснись.

– А?.. – Она шарахнулась от него, поправляя растрепанную прическу. – Вы… вы уже второй раз ко мне так обращаетесь.

– Я думаю, это вполне логично. Как ты полагаешь, наши отношения можно считать дружескими?

Она взглянула на него как-то странно.

– Ну… в общем, да. – И уточнила. – Временами. Ответ ему понравился.

– Тогда, наверное, будет вполне логично, если и ты будешь обращаться ко мне… так же, – прошептал он, заранее страшась ее ответа.

Она молча кивнула головой, не подымая на него глаз.

Его сердца колотились как ненормальные, предупреждая о наметившемся в организме разладе.

– Увидимся завтра на работе?

– Да, – ответила она. – Простая логика подсказывает мне, что нам никак не избежать этой встречи…

Она вышла из аэрокара, хлопнув дверцей, а он остался сидеть за управлением, чувствуя себя полнейшим идиотом.

Что ж, не помешает. В кои-то веки…

* * *

– «Invictus»?

– Хенли.

– «Перед судом»?

– Гете.

– «Романс»?

– Какой романс?

– «Я кольца, и брошки, и радость твою…»

– Стивенсон.

– «Одинокий боец»?

– Уланд.

– Не правильно.

– Уланд!

– Не правильно – Сарэк захлопнул книгу с явным удовольствием. – Эйхендорф. Почему ты всегда путаешь поэтов Германии?

– Потому что терпеть их не могу… – она взяла из его рук томик западноевропейской поэзии и заглянула в оглавление. – И, правда. Эйхендорф… Ты прав.

– Я всегда прав.

– А другим тоном об этом нельзя было сообщить? – сухо поинтересовалась Аманда.

– Ты поэтов своей собственной расы не знаешь, чего же ты хочешь?

– Было бы удивительно, если бы я знала ВСЕХ поэтов своей расы.

… Сарэк все же узнал, что тогда Аманде исполнилось 25 лет, и подарил ей сборник европейских поэтов 19-20 веков; но он не был бы самим собой, если не устроил ей по этому поводу экзамен.

– А вот еще, – он сел на край стола. – «Мост через пропасть горя».

– Что-о? – она вынула из компьютера кристалл и уставилась на него.

Сарэк вспомнил строки с необыкновенной легкостью, столь характерной для эйдетической памяти, несмотря на то, что слышал их 40 лет назад:

– «Если тяжко стало вдруг, Слеза пришла волной, – Утри слезу, Я здесь, с тобой.

Словно мост через пропасть лягу под ногой твоей,
Словно мост через пропасть страха под ногой твоей.
Если жизнь страшна, и бездомна жизнь,
Если горек мрак ночной,
Уйми печаль,
Я здесь, с тобой.
Если боль вокруг – изо всех щелей,
Словно мост через пропасть лягу под ногой твоей,
Словно мост через пропасть боли под ногой твоей.
Иди, золотая, скорей.
Твой час настал – иди!
Все надежды – там, впереди,
Там, погляди!
Друга ищешь ты?
Я друг твой, всех верней,
Словно мост через пропасть лягу
Под ногой твоей,
Словно мост через пропасть горя
Под ногой твоей…»

– М-м-м… Бернс?..

– Ты же всего Бернса знаешь наизусть!..

– В том-то все и дело…

– Это же Пол Саймон!..

– Кто это?..

– Рок-певец 20-го века, 60-е годы. Антивоенные песни протеста. И, кстати сказать, родиной этого движения является Америка. – Сарэк, история не является моей сильной стороной… и, вообще, это глупая, нелогическая песня. Я не понимаю, почему ты решил ее процитировать.

«Наверное, действительно не понимает», – подумал Сарэк, глядя, как она хладнокровно работает на компьютере, пытаясь подобрать правильный перевод какого-то спорного слова из «Воспоминаний» перед тем, как отдать готовую работу ему на рецензирование.