Повесть о Сегри и Абенсеррахах

– Ну, так скажу вам, – ответил Гасул, – встретив кого-нибудь из них, особенно из тех, кого я перечислил, вы обязательно подумаете, что встретились с самим могучим Марсом. Если вы пробудете в Гранаде подольше, я вам расскажу про подвиги, совершенные этими рыцарями в нашей Долине, и они приведут вас в восхищение.

– Мы с удовольствием про них послушаем, чтобы привезти в нашу землю заслуживающие рассказа вещи, – ответил дон Мануэль.

Так беседуя между собой, пятеро рыцарей во всю скорость мчались в Гранаду, до которой уже оставалось не более пол-лиги пути. На этом мы их пока оставим и расскажем о событиях, происходивших в ту пору в Гранаде.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ В ней рассказывается про упорный бой, происшедший между восемью рыцарями из-за свободы королевы; и про то, как мавританские рыцари были убиты, а королева освобождена; и еще про другие события

В печали и смятении пребывала Гранада, ибо истекал уже срок, данный прекрасной султанше, в который она должна была выставить четырех рыцарей, готовых принять за нее бой. И поскольку близился к концу роковой день, большинство рыцарей настаивало на прекращении этого дела, раз королева не успела найти себе защитников. И потому самые знатные рыцари города упрашивали короля кончить его, помириться с королевой и не верить словам Сегри. Но сколько рыцари ни старались, они ничего не смогли добиться от короля, так как обвинители ни на шаг от него не отходили и уверяли его в истинности своей клеветы. И неизменным ответом короля оставалось: пусть королева постарается в течение остающихся часов найти себе защитника; если не найдет его, он велит ее сжечь. В этом решении король был непоколебим. По его приказу на площади Бибаррамбла уже соорудили помост для королевы и судей, которым предстояло вынести приговор. Одним из судей был, хотя и против воли брата, благородный Муса. А кроме благородного Мусы судьями были еще два славных рыцаря – Асарк и Альдорадин. Все трое судей были расположены в пользу королевы и готовы были благоприятствовать ей, в чем только возможно. Помост затянули черным сукном, и судьи, сопровождаемые цветом гранадского рыцарства, поднялись в Альгамбру, чтобы вывести оттуда прекрасную султаншу в город и возвести на помост. Это привело в возбуждение весь город, и многие граждане решились выступить, отбить королеву у стражи и возвратить ей свободу, и убить Молодого короля за жестокую обиду, ей причиненную. Так намеревались поступить все Альморади и Марины, а к ним еще присоединились Алабесы, Альдорадины, Гасулы и Венеги. Однако им посоветовали так не поступать, потому что, освободив королеву от опасности, они не восстановили бы ее чести, остающейся запятнанной и поруганной. И молва веками бы стала утверждать, что ее освободили силой, так как боялись доверить ее неправое дело решению боем, что было бы очень выгодно ее обвинителям, остающимся в своей неприкосновенной правоте и с подтвержденным обвинением. Вот поэтому они отказались от своего намерения и положились на бога, чтобы тот вывел королеву из тяжкого испытания свободной и с восстановленной честью. Когда судьи, в сопровождении многочисленного рыцарства, явились в Альгамбру, Старый король, Мулаасен, не пожелал их туда впустить, говоря, что незачем им уводить королеву, что он этого не допустит. Благородный Муса и другие рыцари возразили ему: для самой же королевы лучше подвергнуться суду, что приведет ее к освобождению и не только не убавит, но еще увеличит ее честь; если он не отдаст королевы, клеветники восторжествуют. Это и еще многое другое сказали они королю Мулаасену, уговаривая его позволить отвести королеву к месту судебного поединка. Король спросил, есть ли уже у королевы рыцари-защитники. Муса отвечал, что да и что если эти рыцари не явятся, он сам лично будет ее защищать. После этого король позволил им войти. Муса с двумя другими судьями вошел, а остальные рыцари остались ждать выхода королевы за воротами Альгамбры.

Муса застал прекрасную султаншу беседующей с Селимой и не испытывающей никакого страха перед тем, что ее ожидало, хотя она и очень хорошо знала, что в этот день истекал срок. Она твердо верила, что дон Хуан Чакон сдержит свое слово, а потому была спокойна и бесстрашна, как подобает быть невинному. Кроме того, она считала, что, даже если бы дон Хуан Чакон не явился и ей за отсутствием рыцарей-защитников пришлось бы умереть, – она, умирая христианкой, не умерла бы, но начала новую, вечную жизнь. Посему она оставалась самой спокойной женщиной на свете. Увидав же Мусу и его спутников, сразу поняла, зачем они пришли; на минуту смутилась, но затем с мужской твердостью сдержала себя, как смогла, чтобы не выказать никакого малодушия. Добрый Муса и двое других судей подошли к королеве, приветствовали ее с должным почтением, и затем Муса заговорил: