Повесть о Сегри и Абенсеррахах

Когда Мулаасен вернулся уже в Альгамбру, а Гранада по-прежнему оставалась под властью трех королей, Альморади не переставали выискивать способы и средства, как бы совершенно лишить Молодого короля королевства, но они ничего не могли найти, ибо Сегри и Гомелы стояли за него, а кроме них его сторону приняло еще много рыцарей, признавших в нем, наконец, законного наследника королевского престола. И тем не менее короли не переставали строить друг другу козни и использовали для этого тысячи случаев – дядя против племянника и племянник против дяди. Но поскольку у Молодого короля оставалось еще много недоброжелателей среди гранадской знати, ему в ту пору не удавалось осуществить своей цели – устранения дяди от власти. И ему только оставалось ждать времени и условий, благоприятных для выполнения своего намерения. В один прекрасный день, чтобы развлечь себя и смягчить свои душевные мучения, он отправился погулять по городу, сопровождаемый своими Сегри и Гомелами. На прогулке он получил печальное известие о взятии Аль-гамы христианами. Услышав об этом, король едва не лишился рассудка. Такую он испытал при этом боль, что велел казнить вестника, привезшего горькую новость; затем слез с мула, на котором совершал прогулку, приказал подать себе коня и, вскочив на него, поскакал в Альгамбру, оплакивая великую потерю Альгамы. Прискакав в Альгамбру, он отдал приказ трубить сбор в военные трубы и аньяфилы, чтобы скорее собрались воины и поспешили на выручку Альгамы. На воинственный зов труб собралось его войско. Рыцари спросили короля, зачем он подал знак сбора, и он ответил: «Затем, чтобы идти на помощь Альгаме, завоеванной христианами». Тогда один старый альфаки [92] сказал ему:

– Воистину, король, твои несчастия тобою заслужены. Ты потерял Альгаму, но достоин потерять целое королевство, раз ты убил благородных рыцарей Абенсеррахов, а оставшихся в живых изгнал из своих владений, из-за чего они обратились в христианство и ныне идут на тебя же войной. Зачем доверился ты Сегри?

Ну, так спеши же на выручку Альгамы и проси Сегри – пусть они тебе помогут в этом несчастьи!

Про известие, привезенное Молодому королю гонцом, о потере Альгамы и про слова, сказанные ему старым альфаки, упрекавшим его за умерщвление Абенсеррахов, был сложен старый романс, очень горький для Молодого короля; вот он, одинаково печальный как по-арабски, так и по-романски:

Раз гулял король беспечно
Вдоль по городу Гранаде,
От ворот гулял Эльвиры
Он до самой Бибаррамблы.
Горе мне, Альгама!
Привезли ему известье,
Что врагом взята Альгама,
Он письмо предал сожженыо
И казнить велел посланца.
Горе мне, Альгама!
Соскочил скорее с мула,
На коне в дворец помчался,
Едет вверх по Сакатину,
Едет вверх в свою Альгамбру.
Горе мне, Альгама!
И к себе домой вернувшись,
Приказал король тотчас же,
Чтоб трубили в аньяфилы,
Войско спешно созывали.
Горе мне, Альгама!
На войну призыв заслышав,
Стали мавры собираться,
Все берут с собой оружье,
Собираются к Альгамбре.
Горе мне, Альгама!
Обратился тут с вопросом
К королю один из мавров:
– – Что, король, ты делать хочешь,
Для чего нас созываешь?
Горе мне, Альгама!
– Вас созвал, – король ответил, –
Чтобы новость вы узнали:
Христиане захватили
Славный город наш Альгаму.
Горе мне, Альгама!
С бородой седой и длинной
Вышел тут вперед альфаки,
Королю сказал он смело:
Сам виновен ты в несчастье!
Горе мне, Альгама!
– Для чего казнить безвинно
Ты велел Абенсеррахов?
Для чего лишил опоры
Королевство и Гранаду?
Горе мне, Альгама!
– Потому теперь готовься
Ты к двойному наказанью:
Потеряешь королевство,
Потеряется Гранада!

Этот романс был сложен по-арабски, по случаю падения Альгамы; и звучал он на том языке очень печально и скорбно, так что скоро его запретили петь в Гранаде, ибо каждый раз, как его где-нибудь запевали, он вызывал плач и горесть. Позже сложили другой романс на эту же тему по-кастильски. Вот он: