Повесть о славных богатырях, златом граде Киеве и великой напасти на землю Русскую

Кий и Киев. Мы с вами и не догадывались, что бильярдный кий, которым гоняют шары на зеленом сукне, имеет отношение к названию города Киева, к имени древнего славянского князя. А враги, прогнавшие славян с Дуная, которых киевляне называют волохами, — это, по-видимому, римляне. Вот от каких незапамятных времен ведется отсчет.

Киевляне гордятся предком своим Кием. А новгородцы не утерпят, чтобы не встрянуть.

Этот Молот-Кий вовсе и не был князем, а был простым перевозчиком. Сидел у Днепра и гонял свой плот от одного берега к другому, тем и кормился. Вот и весь ваш князь.

— Это вы, новгородцы, плотники, простолюдины, — закричат киевляне, — приходите нам хоромы строить!

По брань, как говорится, на вороту не виснет. И правда, покричали и притихли. Посадник собрался было сказать свое слово, как поднялся немолодой боярин, заговорил зычным голосом:

— Твой князь — что половецкий хан! Лучше к поганым в их вежи ездить, нежели в стольный!

— Это боярин Ставр! — шепнул Добрыне сидевший рядом писец.

Но Добрыня уже и сам догадался, разглядев под высокой, отороченной мехом шапкой гневное лицо боярина. Ставр только недавно выбрался из княжеской темницы, куда попал по приезде в стольный. Да и не он один был схвачен по приказу Великого князя. До сих нор содержит в заключении Великий князь новгородских купцов, приехавших в Киев по торговым делам, И не каких-нибудь мелких торговцев, а богатых, имеющих власть и силу, почтенных новгородских граждан. Всё потому, что не может забыть обиды, которую нанесли ему новгородцы. Не так давно пытался было Великий киевский князь посадить на княжение в Новгород своего сына, да получил из Новгорода неслыханный по дерзости ответ: «Присылай, коли не жаль тебе сыновьей головы!» Ответили, будто здоровый кукиш под нос поднесли. И хотя пересылка писем велась тайно, почему-то всему свету известно каждое слово. И потешаются теперь все, кому не лень. Вот и хочет князь устрашить не в меру развольничавшихся буянов. А с другой стороны, не может же он вести с Новгородом войну! Все же худой мир лучше доброй ссоры. Хоть и вольничает Господин Великий Новгород, а дань в киевскую казну вносит и во всех прочих делах связан с Киевом одной веревкой. Не смеет Великий киевский князь рубить эту связь. Вот и послал он посадника с наказом уладиться с новгородцами по-мирному.

Потом уже, когда улеглись первые страсти, толковали новгородские мужи Добрыне, что на него самого не таят они зла и рады были бы его приезду в Новгород. Но ведь он не в гости приехал, а посадничать. Новгород же хочет иметь посадника не по киевской указке, а своего, новгородского, которого сами выберут.

Что тут можно им ответить?

* * *

Пятница — день торговый.

Ещё в один из первых дней после приезда в Новгород отправился Добрыня на новгородский торг.

— Козья Бородка! — не иначе как какой-нибудь веселый шутник придумал прозвать так этот дальний угол огромной торговой площади, где торгуют скотом. Здесь и вправду можно купить дойную корову, свинью и барана, гусей, уток и кур и, конечно, козу с рогами и бородой. Пошутил шутник, а прилипло. И теперь уже не в шутку, а всерьез так и называют этот скотный торг. Даже новую церковь, которую тут недавно построили, зовут Успенье, что на Козьей Бородке.

Козья Бородка подаёт свой особый голос. Мычит и блеет, верещит, визжит, крякает. Но Добрыня, по-праздничному одетый, в высокой боярской шапке, в кафтане дорогого сукна, который едва сходится на раздобревшем животе, медленно шагая, не смотрит ни на коров, ни на овец, ни на коз. Идет в конный ряд. Впрочем, это только так говорится — ряд. А на самом деле это широкое, вытоптанное конскими копытами поле.

У самого края возле пегой лошаденки топчется старик смерд с сыном. Сельских жителей сразу отличишь от горожан по одежке, а верней — по обувке. Они в рубахах из самотканого полотна, в похожих на войлочные кафтанах из грубой шерсти, а главное — в лаптях. Горожанин, даже самый бедный, лаптей не наденет. Пусть старые, семь раз залатанные, а все же поршни, городская кожаная обувь. Чтоб не сказали люди — мужик лапотный, холоп.

Ну и кони! Вот этот, например, что понуро стоит на распухших больных ногах. Не конь, а смертный грех! Оно и понятно, кто среди страды поведет на торг работящего коня? Разве уж от очень большой беды. Или, напротив, от большой удачи, когда, разбив наголову противника, захватят вдоволь и пленников и коней.