Повесть о следопыте Найтдзи

Нет, он не планировал заказывать там сексуальные услуги – лишние расходы и лишние проблемы с возможной женской ревностью. Собственно, даже возможность купить в смежной с общим залом комнате различную продукцию двойного назначения, вроде установочных комплектов противопехотных ловушек, шлемов с дополнительными сенсорными системами, или сапог со встроенным и самозаряжающимся генератором заклятья Каменной Кожи, не окупала риска подобных проблем.

К тому же, Ботинки Горгульи стоили таких денег, будто продавец лично породил, воспитал, забил, освежевал несчастного гуманоида, после чего, роняя горькие слёзы жадности, запоров две заготовки, стачал сапоги, возложив всё бремя расходов на его косорукость на несчастного покупателя.

Нет, лавка, расположенная во дворах возле неприметного переулка у самого края Центра, примерно посередине между воротами в Доки и на Полуостров, его вполне устраивала. По крайней мере, простая одежда из шкуры с ляжек гнашера, как и обувь, стоили достаточно смешные деньги.

Посмотрев на жрицу, всё ещё сидящую в медитативной позе – очевидно, именно благодаря своеобразному трансу, расход ресурсов регенераторов воздуха был втрое ниже прогнозируемого – Найт понял, что эксперимент увенчался неудачей.

- Дай догадаюсь, если бы всё удалось, у неё бы глаза светились – заметила Лина, облокачиваясь о стену.

Найт кивнул.

- Бликовали бы, а не светились.

С небольшой задержкой, видимо, вспоминая, что у Анны, как у ампира, глаза могли светиться в буквальном смысле слова, Лина кивнула.

Странная мысль, прошелестевшая в голове со звуком тихого женского смеха и ароматом жасмина, заставила Найта нахмуриться.

“Грёзы…” – с эмоциями, непонятными, пожалуй, даже своему владельцу, подумал он.

- Ты не оставишь нас? – спросил он.

Лина наклонила голову к правому плечу, словно увидела что-то новое.

- Я даже не буду спрашивать, что у тебя за идеи – сказал они и ушла, покачивая бёдрами.

- Извращенка – припечатала ей в спину жрица, выглядящая, как грязно-коричневая статуя, выполненная без особой внимательности и искусства.

Найт дождался, когда его обострённые органы чувств доложат о герметизации помещения.

А затем он обнял жрицу, одновременно окутываясь силой Домена Земли.

Так они и заснули, две фигуры, покрытые слоем земли. Одна – коричневой глиной. Другая – тёмно-серым композитом из разилчных пород.

- Забавно, что достаточно было просто поспать в маленькой полости на земле, будучи обмазанной землёй, в объятиях носителя Домена Знания с активированной на всю рабочую мощь связью.

Найт заподозрил, что, говоря это, Анна имела в виду нечто иное, нежели констатацию очевидного факта. Впрочем, учитывая тот факт, что комментарий, был брошен в спину уходящей Лины,  догадка о подоплёке происходящего могла быть крайней близкой к истине.

- Она просто применила уже имеющийся опыт.

- Она просто старая извращенка, ханжески обвиняющая меня в распутстве – поправила Анна и, изобразив на лице брезгливую гримасу, дёрнула за локон, густо покрытый миниатюрными комочками каолина.

Найт задумался, не стоит ли мученически вздохнуть, показывая своё отношения к сложным отношениям между двумя жрицами.

- Может, пойдём наверх?

- Вот ещё, чтобы я показалась наверху в таком виде?

- Ну, тогда захорони регенераторные пластины и попроси Лину напустить сюда воды, чтобы помыться.

- Вот ещё! – вскинулась Анна и, вскочив, по-собачьи отряхнулась, выплесками ауры снимая все посторонние включения.

- Ты в курсе, что этот фокус никак не соответствует образу молодой жрице нулевого уровня развития? – спросил Найт, глядя, как коричневые потёки медленно сползают по покрывшей его прозрачной броне уплотнившихся слоёв внешней ауры.

- Кто бы говорил – буркнула жрица – так ты идёшь?

Глава 6.1. Безымянный и безмятежность

Тролль был отвратителен.

Да… пожалуй, то слабое чувство, танцевавшее в разуме его противника, было сродни отвращению. Примерно тому отвращению, что инстинктивно чувствуют люди при виде насекомых или кольчатых червей.

В отличие от людей, в его разуме уровень прочих эмоций был так низок, что, в переводе на человеческие чувства, это слабое отвращение было синонимом безусловного, глубочайшего, природного, подкреплённого личным опытом и божественной волей, омерзения.

Пожалуй, нечто подобное мог бы испытывать сирота, с младенчества воспитанный в монастыре по подготовке паладинов, страдающей неизлечимой инсектофобией, встретив рой насекомых, поднятых ушлым некромантом.

Тролли – строго говоря, как и все подрасы гоблиноидов, включая орков, огров и им подобных – происходили из древних врагов, для борьбы с которыми и была создана нежить.

По крайней мере, ничем иным, кроме врождённых инстинктов, свои чувства, он объяснить не мог.

Впрочем, будучи существом рациональным, Безымянный полагал, отстранённо наблюдая за копошащимися, перебирающими пальцами конечностями и пытающимися куда-то ползти на манер червей, кишками, что его эмоции подкреплены также невольным проецированием внутреннего соперничества внутри нежити.