Повесть о следопыте Найтдзи

Все одновременно, что являлось грубейшим нарушением всех инструкций и тактических рекомендаций по поведению вне алтарной залы полностью защищённого храма дружественного Бога Пантеона.

Это не вызывало дискомфорта у Безымянного по двум причинам:

Симптоматика тотальной перезагрузки эмуляторов сознания и разума для внешнего наблюдателя совпадала с глубоким обмороком или поверхностной комой, что согласовывалось с текущим этапов инфильтрации

Уровень дискомфорта превысил предельно-допустимые значения и перестал быть исчислимым

Для внешнего наблюдателя – грязный, оборванный, одетый в жалкие лохмотья, некогда бывшие, предположительно, мантией и лёгкими доспехами, молодой дроу дошёл до входа в город и, что-то прохрипев, вырубился.

Молча переглянувшись, стража – два стоявших открыто разумных Третьей Волны, человек и карлик – достали из-за пояса по жезлу.

Только через несколько секунд после того, как закутанный в кокон из полимерных нитей гость, не приходя в сознание и подёргиваясь, был обездвижен, из прохода вышли ещё двое разумных.

В отличие от явной охраны, они были экипированы полностью закрытой, скрывающей их расу, гибкой бронёй, лёгкой и гибкой.

Погрузив гостя, или же пленника, на носилки, они унесли его внутрь.

Новым ощущением, заполнившем эмоциональную часть сознания Безымянного, было удивление.

Во всяком случае, именно так, согласно встроенному в операционную систему словарю, называлось ощущение при столкновении с информацией, противоречащей личному опыту и сведениям из архивных и энциклопедических источников.

Пометка №1: в случае, если ощущение не сопровождается негативным окрасом (см. злость, ненависть, баттхерт, пукапламень и пр.)

Пометка №2: файл “Толковый словарь эмоциональных и идиоматических выражений живых людей, эльфов и зверолюдов с устройством разума, близким к человеческому для чайников и социопатов” был получен в период, стёртый из всех баз данных юнита с личным наименованием “Безымянный”. Предполагаемый автор файла – недружественно-нейтральная Пантеону Богиня, известная как Плетельщица Судеб, Яростный Рой, Мать Червей.

Причиной этого чувства был очевидный успех инфильтрации.

Безымянный знал – он заражён.

Аппаратно – в его шасси располагались незаконные и нелицензионные модификации, такие как метастазирующая опухоль с первоначальным очагом в левой руке, имплантированная в грудную клетку рука древнего лича, мёртвого в том числе и по меркам нежити. Зуб дракона, однажды обратившегося нежитью, содержащий внутри блоки процессора и памяти.

Программно – следы многочисленных вмешательств Богов, как принадлежащих Пантеону так и не являющихся покровителями нежити, накопленные за время функционирования в обществе Хаоса ошибки в программном обеспечении, для коррекции которых требовалось провести полноценную диагностику в некрополе, с заменой части памяти, эмулятора эмоций с аппаратной составляющей, элементов нейросети.

То, что заменяло бывшему Тактическому Разведчику инстинкт самосохранения, категорически запрещало проведение программной корректировки.

Возможно, это было отчасти правильно.

Безымянный не мог определить вероятность провала внедрения, проведённого в отсутствии соблюдения какого-либо стандартного протокола.

Словом, он был в прострации – на взгляд живых.

Он находился в состоянии лютой, недостойной нежити, истерике.

Худой, словно высушенный, явно истощённый, подросток-дроу, одетый в выданный ему простой комбинезон из самой дешёвой ткани, закрывающий верхнюю половину бёдер, пах, живот, грудь и плечи, пусто смотрел сквозь зачитывающую ему правила поведения в Убежище карлицу.

- Бедолага, он её вообще слышит?

- А сам как думаешь? – звук втягиваемой с нижней губы слюны – Грёбанные дроу. Даже своих.

Эти слова доносились из-за толстой плиты обсидиана, слабо вибрирующей в ответ на касающиеся её по ту сторону от Безымянного звуковые волны.

Он не повернулся, чтобы посмотреть на слух.

Нежить истерически, страшно смеялся, пытаясь обуздать понимание, что его облика и демонстративного обморока хватило для начально внедрения в город.

Ну, по его меркам.

Куратор по встрече нового сбежавшего раба, бросив взгляд на своего подопечного, смотрящего в никуда, замолчала.

Губы худого подростка-дроу слабо, мелко дрожали, почти незаметно для глаза, непривычного к такой несмелой улыбке.

Город был убежищем сбежавших рабов.

Безымянный принял эту ложь как официальное объявление информационной войны.

Сведения об официальном общественном устройстве предоставлены не была. Некто, признанный местными как дроу-подросток, не помнящий даже своего имени, не имеющий профессиональных навыков, находился в камере, прежде чем его привели на встречу с мрачным мускулистым человеком-медведем.

Получив информацию из обрывков сведений, Безымянный принял это как проявление благородства или честности местного правительства.