Повесть о страннике российском

Несколько часов, пока не утих ливень, провели они в пастушьей хижине. Василий сумел развести огонь и подсушил мокрый наряд сеньоры. Когда стемнело, тысячи летучих мышей закружились над одинокой хижиной. Сеньору пугал бесшумный полет этих ночных существ, трепет их серых крыльев, мелькание в отсвете костра маленьких ушастых головок. Невольно ей пришли на память страшные легенды о здешних летучих мышах-вампирах, высасывающих кровь у мулов, коров и даже людей. Слуги говорили: мыши-вампиры проделывают без боли очень маленькую ранку и высасывают столько крови, что человек или животное может заболеть и даже погибнуть.

Разумеется, сеньора ни за что не соглашалась остаться здесь в одиночестве, пока Василий сходит за людьми или экипажем. Поэтому пришлось ему донести хозяйку до города. Они вернулись, когда в генеральской вилле уже снаряжалась целая экспедиция для розысков хозяйки дома. Через несколько дней после этого происшествия пожилая сеньора Матильда, дуэнья и наперсница донны Марии, поверенная всех ее секретов, осторожно вручила невольнику-московиту ключик от потайной двери одного укромного покоя в доме, уединенного и очаровательного…

Василию пришлось с тех пор сопровождать хозяйку на долгих прогулках. Все чаще повторялись и тайные встречи в доме. Человек не болтливый и скромный, Баранщиков никому не выдал тайны, но дуэнья сеньоры решила, что ее молчание госпожа оплачивает недостаточно щедро! Сеньора Матильда возмечтала превратить чужой секрет в источник столь большого дохода, что донна Мария вскоре оказалась не в силах выполнить стремительно растущих требований. И тогда осталось одно — расставание! Нужно было отправить московита из дому, отпустить его на волю.

Сначала генерал и слышать не хотел о свободе для руса, но сеньора мягко и властно добилась своего: Василию был выдан форменный паспорт на имя московитянина Мишеля Николаева, а донна Мария из личных средств снабдила отпущенного невольника небольшой денежной суммой. Разумеется, такое внимание к простому рабу, каких у генеральши было несколько сотен, не может объясняться лишь неожиданно появившимся у сеньоры сочувствием к семье московита. В своей книжке «Нещастные приключения» Баранщиков именно так поясняет новый счастливый поворот судьбы. Но тайну выдает само исключительное участие сеньоры в освобождении клейменого раба, стоившего генералу около тысячи рублей золотом на русский счет, — такова была в Вест-Индии цена двух сильных негров.

И вот Василий Баранщиков — снова вольный человек, в хорошей одежде, с испанским паспортом и испанским золотом в кармане. Прощальный взгляд из-под длинных ресниц провожает его в дальнюю дорогу. За этот взгляд не один знатный сеньор скрестил бы шпагу со своим соперником!

Впервые Василий без опаски и помех спускается в порт Сан-Хуан. У набережной стоит генуэзская бригантина. Через несколько суток она отваливает — так сказали Василию матросы. Ура! Капитан-генуэзец не прочь взять Мишеля Николаева матросом верхней команды. Вознаграждение скромное, но вместе с золотом сеньоры Марии его хватит, чтобы добраться от Генуи хотя бы до границы российской на Днепре или Двине либо до селений казаков донских в южных степях. А там, дома, как говорится, и стены помогают! Не пропадет на Руси купец нижегородский!

Наступил час отплытия. Василий стоял на вахте вместе с молодым венецианцем, матросом Антонио Ферреро, с которым успел подружиться. Звезды загорались над океаном, прибой бесновался и кипел у скалистых мысов острова Пуэрто-Рико, обрушивая свой гнев на каменные твердыни.

Вглядываясь в очертания Сан-Хуана, в тысячи мерцающих огоньков города, Василий, как ни старался, не мог найти одно окошко, откуда следили сейчас за кораблем погрустневшие глаза. Взгляд их долго не отрывался от темнеющего, нефритового моря, пока не перестал различать между зеленоватыми звездами желтый светлячок топ-огня на мачте генуэзского парусника…

ВНОВЬ ОБРАЩЕННЫЕ

Над генуэзским кораблем медленно отгорали необыкновенные, шелками шитые морские зори, сгущались и расходились тучи; когда багровый шар показывался из-за синих волн океана, судно бежало ему навстречу, и тени парусов закрывали корму. Вечером огненное светило тонуло за кормой в пылающем океане и закатные тени лежали на баке — носовой палубе. Все шло хорошо. Наступление нового 1784 года экипаж отпраздновал уже близ африканских берегов, недалеко от Геркулесовых, или «Мелькартовых», столпов, как в старину моряки называли каменные врата к Средиземному морю — Гибралтарский пролив. И именно здесь, на пороге Европы, его поджидало несчастье!