Читаем Повесть о стромынских святых полностью

Тот вздохнул, перекрестился широко, и поднял на Спиридона взгляд своих прозрачных глаз.

–Хочешь про Иерусалим услышать?

–Хочу!

–Ну, слушай…

Не сбавляя шага, тихо улыбаясь, светловолосый заговорил: «Святой город Иерусалим расположен в теснине, вплотную около него – высокие каменные горы. Подходя уже к самому городу, видишь сначала столп Давидов, а потом, пройдя немного, видишь Елеонскую гору, и Святая Святых, и церковь Воскресения, где находится Гроб Господень, и потом видишь весь город. И есть там пологая гора вблизи от дороги, на расстоянии примерно версты до Иерусалима, – на той горе ссаживаются с коней все люди, и кладут там крестные поклоны, и поклоняются святому Воскресению на виду у города. И испытывает тогда всякий христианин огромную радость, видя святой город Иерусалим, и слезы льются тут у верных людей. Никто ведь не может не прослезиться, увидев эту желанную землю и видя святые места, где Христос Бог наш претерпел страсти нас ради, грешных. И идут все пешком с радостью великою к городу Иерусалиму…»

Затаив дыхание, слушал Спирька. Мягко улыбаясь, вслушивался в слова черноволосый спутник. Где-то далеко-далеко, за тридевять земель стоял великий Святой град, к которому стремились их души…

Торопливый топот копыт послышался сзади, всадник на взмыленном коне промчался мимо них, плетью огрев по спине светловолосого, не успевшего подальше сойти с дороги.

– Ростовский посланник, – глядя вслед ему, проговорил черноволосый,

–Знаешь его? – уронил светловолосый.

–Видел… не слишком охотно отозвался собеседник, – из челяди князя Константина, Ростовского удельного князя… Мало того, что татары грабят, убивают, так еще и князья меж собой не мирятся. Ростовский князь со Смоленским рубится, да и на Новгородского в поход ходит… Всех под себя подмять желает. Но есть люди иные – как князь Серпуховской Андрей и московский князь Димитрий. От того и иду я в Радонеж, что там живет выходец наш, ростовский, сын боярина Кирилла и жены его Марии. Земли те принадлежат князю Андрею Ивановичу, мужу богобоязненному, который неправд не творит и защищает сирот и вдов. Вот потому и идут в те края из родных ростовских мест и простые люди, и бояре и те, кто хочет от мира сего удалиться и в пустыни жить. И я туда иду…

–Так и ты к пустыннику Сергию направляешься? – даже остановился от изумления светловолосый, устремив на него взгляд пронзительный и недоверчивый.

–Да…А ты разве не в Святую землю путь держишь?

–Я же говорил тебе, что видеть Нетварный Свет лишь достойным может быть дано в утешение. А мне, многогрешному, надо спасения искать в лесах, в пустынном житии. И не увидел я лучшего пути, чем попросить у отца Сергия благословения на жизнь рядом с ним, в его пустыни. Ибо сказано – «С преподобным преподобен будеши, и с мужем неповинным неповинен будеши, и со избранным избран будеши, и со строптивым развратишися2».

Некоторое время шли молча. Потом черноволосый сказал:

– Рассказывают, совсем простая там жизнь. Стоит за оградой в лесу пустынька, двенадцать братьев живет рядом с Преподобным, каждый в своей келье, им самим срубленной. Все вместе служат Богу и между ними всеми – любовь и мир, как между апостолами и самим Господом. Вот только не знаю, меня, грешного, примет ли?… Меня с детства путь этот манил, да пока родители живы были, не мог нарушить их воли, жил, как все в миру живут: корзины плел, продавал, в храм Пресвятой Богородицы ходил. Там у мощей святого Леонтия такие чудеса творились! Просил я в Петровском монастыре постричь меня, но владыка отказал, сказав, что мне суждено быть постриженным в иной обители.

–Служение монашеское – путь ангельский....– Светловолосый вздохнул, помолчал… Потом продолжил, – в пустыни Иерусалимской есть лавра святого Саввы, устроенная Богом чудесно и непередаваемо словами. На обрывах лепятся келии – прилеплены и утверждены от Бога каким-то чудесным и страшным образом, будто звезды на небе. Среди же келий тех западнее есть пещера чудесная под скалой каменной, а в той пещере церковь святой Богородицы…

Глаза светловолосого смотрели сквозь спутников, он как бы видел желтый песок, белые камни стен монастыря, бурный поток, мерцающий свет лампадки в келье монаха на фоне звездного неба, слышал шум потока, бегущего по ущелью, и голоса молящейся братии....

– А я, дяденьки? – голос Спиридона, о котором в разговоре забыли, вернул их к реальности – Меня преподобный возьмет в монахи?

Оба, переглянувшись, посмотрели на паренька. В голубых глазах под спутанными волосами был вопрос, на который у них не было ответа. Не слышали они прежде, чтобы дети принимались в монастырь для монашеского делания.

Перейти на страницу:

Похожие книги

История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства
История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства

Величие Византии заключалось в «тройном слиянии» – римского тела, греческого ума и мистического восточного духа (Р. Байрон). Византийцы были в высшей степени религиозным обществом, в котором практически отсутствовала неграмотность и в котором многие императоры славились ученостью; обществом, которое сохранило большую часть наследия греческой и римской Античности в те темные века, когда свет учения на Западе почти угас; и, наконец, обществом, которое создало такой феномен, как византийское искусство. Известный британский историк Джон Джулиус Норвич представляет подробнейший обзор истории Византийской империи начиная с ее первых дней вплоть до трагической гибели.«Византийская империя просуществовала 1123 года и 18 дней – с основания Константином Великим в понедельник 11 мая 330 года и до завоевания османским султаном Мехмедом II во вторник 29 мая 1453 года. Первая часть книги описывает историю империи от ее основания до образования западной соперницы – Священной Римской империи, включая коронацию Карла Великого в Риме на Рождество 800 года. Во второй части рассказывается об успехах Византии на протяжении правления ослепительной Македонской династии до апогея ее мощи под властью Василия II Болгаробойцы, однако заканчивается эта часть на дурном предзнаменовании – первом из трех великих поражений в византийской истории, которое империя потерпела от турок-сельджуков в битве при Манцикерте в 1071 году. Третья, и последняя, часть описывает то, каким судьбоносным оказалось это поражение. История последних двух веков существования Византии, оказавшейся в тени на фоне расцвета династии Османской империи в Малой Азии, наполнена пессимизмом, и лишь последняя глава, при всем ее трагизме, вновь поднимает дух – как неизбежно должны заканчиваться все рассказы о героизме». (Джон Джулиус Норвич)

Джон Джулиус Норвич

История / Учебная и научная литература / Образование и наука