Повесть о золотой рыбке

«Привет тебе, славный король великого и суетного племени аквариумных рыб и неповоротливых улиток, владелец дремучих зарослей валлиснерии и кабомбы, повелитель несметных полчищ мотыля, дафнии и инфузорий! Поклон тебе, мудрейший из мудрых, раскрывший тайну светящихся неонов, разгадавший секреты врачевания ихтиофоноза — этого смертельного бича больших и малых аквариумов — и прославивший себя другими не менее великими деяниями!

Здравствуй, Сашка, и не дуйся на меня за это начало, потому что у меня сегодня такое настроение, что хочется во все горло петь от радости, а в комнате спят девчонки, и я боюсь их разбудить — все очень устали после работы. И я тоже устала, Сашка, хотя, кажется, ничего особенного сегодня не делала, но я сейчас не засну ни за что на свете. Потому что сегодня я поднялась на такую высоту поднебесную, что у меня дух захватило.

Думаешь, я уже работаю на башенном кране? Не завидуй, Сашка, сегодня я забралась туда просто экскурсанткой. Меня направили на курсы крановщиков, вот я и полезла к своей подружке Оле на «седьмое небо», чтобы получше с этим самым краном познакомиться. Познакомилась и — влюбилась. Буду крановщицей. Слышишь? Крановщицей башенного крана повышенной грузоподъемности — вот как он называется.

Ты не думай, Король-королевич, что мне сразу так повезло. Знаешь, сколько народу съехалось со всей страны химический комбинат строить?! Тыщи! Почти у всех — специальности всякие, а что я умею? Рыбок разводить?.. Но только у нас пока о рыбках никто не думает, у нас и без аквариумов хватает красоты. Тайга кругом, конца края даже с крана не видно, Ангара, льдом скованная… А в ней рыбы живут — во! — не то что твои аквариумные!

Так вот, Сашка, доехала я нормально. А к начальнику стройки, товарищу Сергея Ермолаевича, не пошла. Захотела — как все. Чтоб никаких поблажек.

Отправилась я в комитет комсомола — он в такой хате размещается, из толстенных бревен сложенной. Нашла секретаря, рассказываю: так, мол, и так, хочу работать на вашей стройке. Ну, секретарь расспросил меня, потом в общежитие повел. Это на другом краю поселка. По дороге разговорились. «Кем ты, Лена, — спрашивает, — хочешь стать? Можешь выучиться на штукатура, на бетонщицу…» С десяток профессий мне перечислил. А я отвечаю: «Мне все равно, я пока никакого дела не знаю, куда пошлете, туда и пойду».

Секретарь посмотрел на меня внимательно и говорит: «У нас сейчас, Лена, в рабочей столовой прорыв. Позарез там девчата нужны. А к нам многие приезжают за романтикой, им сразу вынь да положь такую работу, чтоб о них завтра вся страна заговорила. Но того не понимают, что без хорошей столовой наш заводище не построишь — людям есть-пить надо».

Поняла я, куда он клонит, и так вдруг у меня сердце сжалось, кажется, вот-вот разревусь.

Стоило за тридевять земель ехать, чтоб в столовую работать пойти…

Секретарь заметил это, улыбнулся. «Я ведь тебя не принуждаю, Лена, ты сама сказала: куда пошлете, туда и пойду. Я тебе просто самое трудное дело назвал, вот и все. Не хочешь, не надо, подберем что-нибудь полегче».

Ну, Сашка, тут такое зло меня взяло. Да что, я сюда легкой жизни искать приехала? Я от нее сбежала, от легкой жизни, она у меня поперек горла стоит. «Ладно, — говорю, — пойду в столовую. Только учтите — не навсегда. Я хочу какой-нибудь настоящей профессии выучиться».

«Выучишься, Лена, — ответил секретарь, — обязательно выучишься. Через месяц курсы машинистов башенных кранов откроются, честное комсомольское, пошлем тебя туда. Работа — лучше не придумаешь, поверь мне, я ведь сам — бывший крановщик. А пока — спасибо, правильное решение ты приняла».

И вот, Сашка, начала я работать. Да не официанткой в столовой — подсобной на кухне. Это в сто раз трудней. Чего я только не делала! Картошку чистила, котлы мыла, а они огромные, жирные… А жарища на кухне — дышать нечем, так вся потом и обливаешься. Вставала чуть свет, правда, отпускали меня пораньше, чтоб я к занятиям в вечерней школе могла подготовиться. Так я приду, бывало, повалюсь на кровать и лежу. А в ушах треск, как в радиоприемнике: котлеты шкварчат, жарятся, щи кипят, булькают, картофелечистка гудит, хлеборезка щелкает… Просто кошмар какой-то.

Постепенно втянулась я в работу, легче стало, спокойней. А вчера пришел секретарь на кухню. «Всё, — говорит, — нашли мы новых добровольцев, с завтрашнего дня отправляйся, Лена, на курсы крановщиков». Так ты поверишь, я посмотрела на него и отвечаю: «Ничего страшного, если надо, я еще здесь поработать могу». А сама стою, дура, трясусь от страха: вдруг захочет поймать на слове?

Но у нас хитрющий секретарь, все навылет видит. Засмеялся только, рассказал мне, как до того дома добраться, где курсы будут работать, и ушел.

Так что ты не обижайся, Сашка, что я тебе раньше не писала. Ну про что я могла написать? Что стала кухонной работницей? Не хотелось мне про это. Не то чтоб стыдилась, нет, ты не подумай, — я ведь действительно на трудной работе была, это и секретарь сказал, — а просто не хотелось.

Через год, Сашка, я буду крановщицей башенного крана. Буду сидеть где-то под самым небом, под самым солнцем и подавать строителям плиты, панели, перекрытия. Завидуй мне, повелитель рыб и улиток, и — приезжай. Хватит тебе киснуть там со своими аквариумами, хватит околачиваться на рынке, пора браться за настоящее дело. Конечно, настоящих дел и там хватает, но ты приезжай, а? Скучновато мне без тебя.

Ну, будь здоров и ты, и рыбы твои, и водоросли, и улитки. Спасибо за деньги, ты меня здорово выручил. Начну самостоятельно работать, верну.

Привет Юрке и Сергею Ермолаевичу.

Лена Казакова».