Повесть об Абу-Али-сине

И напутствовали этого визиря быть с Абу-али-синой почтительным, речи вести благоразумные, сделать все, чтобы добиться примирения.

Собрался визирь в дорогу, взял с собою слуг и сказал, обращаясь к посланцу Абу-али-сины: «Веди нас, почтенный. Укажи путь в город Мудрости». Отправились они вместе и вскоре подошли к чудо-городу. Доложили люди Абу-али-сины своему властелину о прибытии посланцев Махмуд-шаха, и повелел Абу-али-сина своим визирям встретить достойно прибывших гостей. И вышли навстречу визирю из Кирмана воины в золотых шлемах, сотники и военачальники, отдали все положенные почести и провели гостя в город. Широко раскрытыми глазами смотрел визирь Махмуд-шаха на просторные улицы, высокие дома и с огорчением думал о том, как жалко выглядит его родной Кирман по сравнению с этим великолепием. Привели визиря к дворцу на такой широкой площади, что глазом не охватишь. Сотня конных со стражниками пересекла эту площадь, присоединилась к процессии и, миновав первый дворец, все отправились к другому дворцу, где собирались люди дивана. Здесь навстречу визирю Махмуд-шаха вышли вельможи, и все преследовали в зал, где вершились государственные дела и где восседал сам светлейший падишах. По обе стороны престола стояли витязи. На золотых поясах у одних висели сабли, другие держали обнаженные кинжалы. А на престоле — сам падишах в золотом венце. Белая борода ниспадает ему на грудь, богатые одежды подпоясаны золотым поясом. Руки его спокойно лежат на коленях. Двенадцать тысяч рабов справа и слева окружали трон, держа сабли наголо. Мудрые визири стояли почтительно возле падишаха. Вот такой диван. Предстал перед изумленным взором визиря Махмуд-Шаха. Тысячи самых умных хушенгов и фаридунов почли бы за счастье быть рабами в этом дворце. Ошеломленный роскошью и красотой, бедный визирь из Кирмана едва не лишился разума. Обычное самообладание и решительность, за что и ценил его Махмуд-шах, стали оставлять его. Но, как бы то ни было, он совершил весь ритуал, положенный послу. Он сел в кресло, поставленное специально для него, выпил шараб, преподнесенный слугами, но слова, которые должен был произнести, не сказал. «Еще успею», — подумал визирь, но в это время к нему обратился Абу-али-сина:

— Возвращайся к своему властелину и передай ему привет. Пусть к утру он убирается из Кирмана. Как двум лунам не сиять на одном небосводе, так двум падишахам не править одним государством. Довольно правил Махмуд-шах Кирманом, пришел конец его власти. Если же он надеется на свое войско, то передай ему — все, что ты видел здесь, — это капля в море, это лучик солнца. Наше войско неисчислимо, и, если Махмуд-шах вздумает сопротивляться, он убедится, что я не лгу.

Так сказал Абу-али-сина, и бедного визиря выпроводили из дворца. Вернулся визирь в Кирман, рассказал Махмуд-шаху обо всем, что видел, обо всем, что слышал. Помутился разум у Махмуд-шаха, не хотелось ему лишаться власти и богатства. Разослал он тут же по ближайшим странам своих людей с просьбой помочь ему войсками и сам стал готовиться к войне. Своего войска собрал он двести тысяч, да из ханств Хаур и Занкибар пришло многотысячное воинство. Приказал Махмуд-шах вывести войско из города и выстроить рядами в чистом поле. Заблестела у воинов кинжалы на поясах, засверкали в руках обнаженные мечи.

Увидел Абу-али-сина, что не струсил Махмуд-шах, и вывел против него трехсоттысячное войско, закованное в железные латы. И вышло войско Абу-али-сины, словно море из берегов, готовое сокрушить любого врага. Столкнулись войска. Быстро редело войско Махмуд-шаха, во на смену павшим шли новые и новые воины.

Сошел с трона Абу-али-сина, взял в одну руку тыкву, в другую прут и стал стегать тыкву прутом. При каждом ударе выскакивала из тыквы дюжина великанов с железными булавами в руках. Только от одного их вида можно было умереть со страха. Против таких великанов не могли устоять воины Махмуд-шаха, и Кирман вот-вот должен был пасть.

Собрал Махмуд-шах визирей на совет:

— Что делать будем? И ответили визири:

— Нет выхода иного, как просить пощады у всемогущественного Абу-али-сины.

Но Абу-али-сина и не собирался вовсе покорять Кирман. Он хотел лишь отомстить Махмуд-шаху за недоверие и добился своего.

Когда Махмуд-шах попросил пощады, Абу-али-сина бросил прут, вместе с войском вернулся в город Мудрости и написал шаху Кирмана послание с приглашением в гости.

Делать нечего. Собрал Махмуд-шах своих визирей и отправился в сопровождении войска в город Мудрости. Увидел Махмуд-шах беломраморные стены, аза ними три ряда укреплений, а между ними ров, заполненный водой. Открылись железные ворота и трехсоттысячное войско громогласно стало приветствовать Махмуд-шаха: «Добро пожаловать, властелин!»