Повесть об Анне

Все это было на пятом этаже и в тысячный раз доказывало Светлане старую истину – до чего же хорошо пациентам двумя этажами ниже. Анна, Паша, Леонид и другие – все они имели отдельные палаты, с ними индивидуально работали психиатры, проводили тестирования, все их проблемы обсуждались. Медсестра вспомнила об Анне, вспомнила, как она свободно рисует свои холсты, еще и временами требует, чтобы ей не мешали. Эти же толпища больных, чьи острые, тяжелые и мучительные недуги отразились еще с рождения на их лицах, были совершенно безнадежны и неизлечимы. И хотя им выдавались препараты, с ними старались проводить трудотерапевтические сеансы, все это было, очевидно, бесполезно – они находились здесь просто в изоляции от здорового мира. По нескольку раз за день здесь происходят попытки половых актов, изредка кто-то из этих ужасных, лишь отдаленно похожих на женщин, пациенток, беременеет, но медицинские собрания принимают решения принудительно прерывать беременность. Здесь настоящий хаос и в конце этого «коридора безумия», опираясь на подоконник, стоит, смотря в окно, гигантский Алексей, напоминающий тоскующую, сломленную духом, запертую в клетке, загнанную гориллу.

– Мой дед таким вот образом как-то прикрепил ветку груши на яблоню, – произносил он своей невидимой девочке. – И что ты думаешь, она проросла.