Повесть об Атлантиде и рассказы

Метрах в тридцати от лодки бесшумно высунулась из воды голова нерпы. Она смотрела на Веньку сторожкими, округлившимися в вечном страхе глазами.

— Получите и распишитесь! — крикнул Венька.

Голова скрылась беззвучно, как растаяла. И Веньке стало вдруг весело и легко, будто он отомстил Шаврову.

Лодка шла вдоль берега. Далеко впереди виднелся островок. Он поднялся над морем вместе со своими деревьями и валунами; он вздрагивал и колыхался, удерживаясь в воздухе каким-то чудом. С этого места Венька всегда загадывал, сколько осталось гребков.

— Тысяча двести, — сказал он сам себе и начал считать: — Раз и… два и… три-и-и-и…

Насчитав шестьсот, Венька обернулся. Островок все еще был далеко. Тогда Венька начал грести длинными гребками, подолгу задерживая над водой весла.

— … тысяча сто…

Он услышал за спиной легкие шлепки волн о берег. Это означало, что до острова осталось метров тридцать. Венька коротко и часто захлопал веслами по воде.

— Сто один, сто два…

На тысяча сто девяносто седьмом гребке лодка вылезла на камни. Венька, довольный, разогнул ноющую спину. Прошлый раз он ошибся на целых десять гребков.

Забравшись на покрытый лишайником валун, он развернул пакет с едой: два куска хлеба с маслом, проложенные жареным палтусом, — завтрак и обед, все вместе.

Поев, он лег на живот и некоторое время лежал неподвижно, чувствуя, как просачивается сквозь одежду тепло нагретой солнцем глыбы. Звонко чмокали волны, накрывая верхушки камней, уходящих в море. Когда Венька закрыл глаза, ему показалось, что валун под ним вздрагивает и покачивается, как лодка.

Но спать было некогда. Венька сполз с камня и подпрыгнул несколько раз на одном месте, чтобы прогнать сон. Когда он отплыл метров на пятьсот, островок опять приподнялся над водой. Венька снова начал считать гребки. Теперь он не оглядывался и не приноравливался, и потому до берега насчиталось совсем несуразное число — семьсот тридцать три.

Сразу у моря начинался и уходил к небу крутой каменистый склон. Здесь не было тропы, и Венька полез наверх, цепляясь за жесткие, как проволока, кусты можжевельника. На вершине холма он постоял немного и начал спускаться в долину, перепрыгивая с камня на камень.

У небольшого домика — временной базы геодезистов — стояли рабочие. Они заметили Веньку. Один из них нагнулся к треноге и навел на мальчика трубу теодолита.

— Привет почте! — крикнул он. — Что не по-людски ходишь?

— А как хожу? — спросил Венька.

— Посмотри.

Венька заглянул в трубу. Сначала он ничего не понял. Небо и земля поменялись местами: облака плыли внизу, гора опрокинулась, и сосны висели на ней вершинами вниз, как сосульки. Венька догадался, что и он в этой трубе шел вверх ногами.

— А вы сами пройдите, — предложил он. — Вон хоть до того камня.

— Мы уже уходились, с весны ходим, — сказал рабочий, который смотрел в трубу. — Кому принес?

— Лизунову.

— Значит, как раз мне.

Хрустнул мятый конверт. Лизунов развернул письмо. Он читал, и лицо его постепенно становилось растерянным, и на нем появилась недоверчивая улыбка. Венька подумал, что Лизунов сейчас тоже будет отказываться от письма. И внезапно он почувствовал острую неприязнь ко всем этим людям. А еще Веньке стало до боли обидно, что Лизунов видел его идущим вверх ногами.

Но улыбка на лице рабочего растекалась все шире. Он хохотнул, сначала хрипло и неуверенно, потом — громче и, наконец, сорвав с головы шапку, хлопнул ею о землю.

— Почтарь, — сказал он, — это как же называется? Ты понимаешь, как это называется!

— Заказное. Тут расписаться надо, — сказал Венька на всякий случай.

— Да я кровью распишусь! — заорал Лизунов. — Ребята!.. Сестренка маленькая такая была… В сапожках еще… А мороз — термометры позамерзали! В войну еще… От поезда отстала. Мы и на радио писали. В «Комсомолку»! Как в воду… Главное, мороз, а она в сапожках… А теперь нашлась! Газета разыскала! — Лизунов говорил торопливо, словно пересказывая кадры кинофильма, возникавшего перед его глазами.

— Ну, значит, с тебя причитается, — сказал кто-то за спиной Веньки.

Но Лизунов сейчас ничего не слышал.

— Так еще и замуж вышла! — говорил он с какой-то отчаянной радостью: — Ведь всего четыре года было… А теперь у нас в Мурманске с мужем. Вот чудачка, а!

Он сунул Веньке фотографию. Венька увидел стройную девушку в полосатом платье. Она стояла прислонившись спиной к полотну, на котором были нарисованы горы с белыми верхушками, похожие на бутылки из-под шампанского. Над горами летел самолет «ТУ», по горам скакал всадник, а у подножия горы застыл поднятый на волне океанский пароход. У девушки было испуганное лицо, словно она боялась, что всадник вдруг оживет и рубанет ее своей саблей.

Пока Венька рассматривал фотографию, из дома вышел начальник отряда.

— Пойдемте, товарищи. Пора, — сказал он. — А ты, Лизунов, что сегодня такой веселый?

— Вот, товарищ начальник, сестренка нашлась!

— Ага, — сказал начальник, — значит, с тебя сегодня причитается. — Он взглянул на Веньку. — Ты принес?

— Я.

— Молодец. Как зовут?