Повесть об Атлантиде

У Степки отец — егерь. Дома у них висят плакаты с правилами охоты. Степка их наизусть выучил. Кончилось про охоту, он заорал про рыболовство:

— «Воспрещается ставить переметы более чем на пятьдесят крючков, а также…»

Я смотрю, дачники чуть не бегом побежали. Меня смех разбирает: такие здоровые, а от нас удирают. Но когда Степка стал орать про переметы, Сергей Сергеевич не выдержал. Повернул обратно и — за Степкой. Степка — назад, а я растерялся и стою. Он несется прямо на меня; лицо у него красное, и топает, как бык. Но, видно, ему очень хотелось самого Степку измолотить. Он мимо меня пробежал, будто и не заметил. Мне даже обидно стало. Я ему от обиды шепчу вслед: «Браконьер!» — но голос у меня тихий, мне и самому еле слышно.

А Степка пробежал немного по тропе и свернул в лес, прямо по снегу. Сергей Сергеевич — за ним, завяз по самый свой меховой полушубок. Стоят они друг против друга метрах в двадцати. Сергей Сергеевич ругается, а Степка орет:

— Па-а-па! Иди-и сюда-а-а!

Сергей Сергеевич шагнет вперед, Степка шагнет назад. Сергей Сергеевич — назад, Степка — вперед. Сергей Сергеевич плюнул и побежал обратно. А Степка — ему вслед, на весь лес:

— Браконьер чесоточный! Все равно не отстану! — и снова: — «Лица, виновные в нарушении вышеуказанных правил, привлекаются к уголовной ответственности…»

Степка совсем осмелел, прямо на пятки им наступает. А они табуном несутся, и от них — пар.

Скоро мы выбежали на какую-то совсем незнакомую дорогу.

— Сейчас мы их сцапаем, — говорит Степка. — Машина пойдет или еще кто…

Вдруг дачники свернули с дороги. Смотрим, на обочине стоит машина, синяя «Победа». Они в эту машину — плюх! машина — фырк! — и уехали. Мы даже номера не разглядели. Стоим посреди дороги.

— Зря ты их напугал, — говорю я Степке. — Не нужно было про уголовную ответственность… Нужно было сделать вид, будто мы отстали, а потом следить. Хоть бы номер записали!

— Я и не хотел их пугать. Это я от злости. Я же не знал, что они напугаются.

В этот момент над нашим ухом что-то как загудит. Обернулись. Видим — грузовик. Шофер из кабины высунулся и грозит кулаком.

— Не понимаете, что дорога скользкая? Из-за вас, из-за паразитов, только в тюрьму сядешь!

А я вижу, у Степки глаза забегали, забегали. Значит, придумал что-то.

— Товарищ водитель, мы не нарочно. Мы в больницу к брату идем. Подвезите нас, пожалуйста, до Приозерска.

— Какой еще брат?

— Мой, — отвечает Степка. — Ему живот резали.

Шофер помолчал и спросил:

— А сколько лет твоему брату?

— Пять.

— Дела-а, — удивился шофер, — такого малька режут. Ну, садитесь.

Сели мы в кабину. Проехали немного. Шофер спрашивает:

— А что доктора-то говорят? Живой будет?

— А он и не живой, — отвечает Степка.

— Хоронить, значит, едете?

— Нет… У меня брата и сроду не было.

Шофер как тормознет, аж машину занесло.

— Вылезайте, паршивцы!

— Товарищ водитель, — говорит Степка, — я же вам честно признался. Я и врать не хотел, только, если мы говорим правду, нам ни за что не верят. А если соврем, — верят. Нам обязательно нужно быстрей в милицию.

— К сестре? — спрашивает шофер.

— Нет! — говорит Степка. — Честное пионерское!.. — и рассказал про лося.

— А без вранья нельзя было? Сказал бы правду, я бы и так подвез.

— Да нет, — говорит Степка, — я уж знаю… Тут обязательно нужно, чтобы кто-нибудь заболел или умер. Иначе ни за что не подвезут.

Шофер засмеялся и тронул машину. И всю дорогу ему чего-то смешно было. Даже чуть на корову не наехал.

Подвез нас до самой милиции, вылез из машины и тоже пошел с нами. В милиции — дежурный. Лейтенант. Молодой такой, румяный. Степка ему все рассказал. И еще прибавил для убедительности, что они все с кинжалами. Я стою и завидую: я бы никогда про кинжалы не придумал. Но у лейтенанта и без кинжалов глаза разгорелись.

— Номер заметили?

— Нет, не заметили.

Лейтенант снова сел.

— Тюхи! Как же я их задержу!

И вдруг шофер говорит:

— Слушай, лейтенант, раз такое дело, — грузись в мою машину. Эти ворюги из города, не иначе. Мы их на шоссе догоним. На шестьдесят первом километре — пост ГАИ. Ты позвони, пусть задержат. Какого цвета машина?

— Синего, — говорит Степка.

Все так и вышло, как сказал шофер, ну прямо точно. Через час мы их догнали. Только видим, — не одна синяя «Победа» стоит, а целых четыре. Пассажиры повылезали, ругаются, руками размахивают. Один кричит, что он в театр опаздывает, другой на самолет торопится.

А один, в пыжиковой шапке, стучит кулаком по капоту и твердит:

— Да вы поймите! Она же не синяя! Не синяя! А ультрамариновая! Уль-тра-ма-ри-но-ва-я!

— Ну, дадут они тебе жару, лейтенант, — говорит шофер.

Лейтенант вылез из кабины. Они все — к нему.

— Это вы нас задержали?!

— Как на улице хулиганы, так их нет!

— Дайте вашу фамилию!

— Раз в неделю отдохнуть не дают!

А Степка бегает вокруг нашей «Победы» и орет:

— Вот эти, товарищ лейтенант! Идите сюда! Вот эти!

Такой шум стоит, будто бетономешалка работает.