Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией]

— Обыкновенный парень, — она пожала плечами. — Нормальный.

— А его знакомые, круг интересов? — допытывался Миронов. — Вы, вероятно, в одной комсомольской организации?

— Об этом вам лучше с Эльдаром Эсадзе поговорить, — сказала Зина. — Он наш секретарь, он вам все скажет.

«О ссоре ни слова. Ну это, допустим, понятно, — отметил про себя Миронов. — А о том, что дружит с ним, почему промолчала?»

— Спасибо, — Миронов и заместитель вышли в коридор.

— А где вы держите платину? — поинтересовался Миронов.

— У нас чистой платины нет. Полуфабрикат. Точнее, технический порошок. Чтобы его превратить в слиток или в лист, нужен целый завод.

— Тем не менее замки в хранилище надежные? — улыбнулся Миронов.

— Не магнитные, конечно, но вполне надежные. Кстати, познакомьтесь, пожалуйста.

К ним подошел красивый парень с щегольскими, аккуратно подстриженными усиками. На нем был модный костюм и тщательно выглаженный белый халат нараспашку.

— Эсадзе, — представился он. — Вы из министерства?

— Я знакомлюсь с системой охраны и выдачи драгметаллов. Сейчас у вас хранится очень крупная партия золота.

— Заказ СЭВ, — сказал Эсадзе. — Коллектив гордится оказанным доверием. Я уверен, что мы это доверие оправдаем.

«Заученно говорит, — подумал Миронов. — Фразы круглые, готовые, из газеты. Привык давать интервью, заметно оброс жирком».

— Конечно, — кивнул Миронов. — У вас в платиновой кладовой все в порядке?

— Все, — удивленно протянул Эсадзе. — А что?

— Ваше мнение об Ананьевой и Володине? Они, кажется, комсомольцы?

— Ананьева — грамотная, интеллектуальная девушка. — Эсадзе заметно покраснел. — Активная комсомолка. Будем ее выдвигать. — Он посмотрел на заместителя и продолжал уже жестче, с едва ощутимой неприязнью: — А Володин… Вы его джинсы видели?

— Нет.

— Экстра-класс, — насмешливо улыбнулся Эсадзе. — Сто рублей пара. Продают дамы в туалете, это, знаете, в подвале, Столешников, пять.

— Так… Но, вероятно, он сам не мог там купить?

— Вот и я говорю: какие связи надо иметь… — притворно вздохнул Эсадзе.

«Неприязнь к Володину так и прет, — отметил Миронов. — Почему? Влюблен в Зину? Или искренне презирает тех, кто якшается со спекулянтами? Подумаем… А все же факт сам по себе имеет определенное значение. Володин связан с ценностями. Если учитывать случай с джинсами, кристальной честностью не блещет. Это уже попахивает. А вот насчет нападения на Володина в момент перевозки золота — все оказалось чистым вымыслом. Никто не напал. Значит, будут действовать иначе. Как?»

…Миронов выехал из ворот завода и сразу же увидел Пашутина. Тот стоял на краю тротуара и умоляюще махал рукой.

— Что вам? — Миронов притормозил.

— Поговорить надо. — Пашутин опасливо оглянулся. — Быстрей решай, начальник, не могу я здесь маячить.

— Садись. — Через мгновение «Волга» влилась в поток автомобилей. — Что случилось?

— Я за вами по всему заводу ходил. Вы из нашего министерства, так я понял? По охране ценностей?

— Допустим, — помедлив, ответил Миронов. — Неплохо вы за мной ходили. Я не заметил.

— Опыт, — вздохнул Пашутин. — Война, то-сё, пятое-десятое… Не о том речь, товарищ начальник. Пашутин моя фамилия. Работаю в третьем цехе, на разных, как говорится, работах. Образования особого нет. — Он виновато улыбнулся. — А почему к вам? Боязно в милицию. Судимый я. Думаю, пойду, а они знаете какие? Судимому веры нет. Я, товарищ начальник, вам все изложу, а уж вы, если надобность будет, сами решите.

— Слушаю вас, — Миронов свернул на тихую улочку, поехал медленнее.

— Значит, так, — Пашутин вздохнул, словно собирался с силами. — Месяца два назад, я точно не вспомню, уж извините, шофер Бородаев сдружился с экспедитором Володиным. Ну, выпивали, само собой, шмотки он Володину кое-какие доставал, а попутно Володин и выболтал, что, мол, золотишко на завод другой раз по пять-шесть кило привозит, ну и вроде бы в шутку заявляет: в особой, мол, кладовой Зинка Ананьева командует, а я с ней — «шуры-муры», и поэтому чего я захочу, то она и сделает. В общем, дал понять: есть шанс.

— И что же Бородаев?

— О-о-о, — протянул Пашутин с уважением. — Этот — битый-перебитый. Сидел сколько раз — не сосчитать. Да, видать, умело скрыл, раз его на завод взяли. А может, и фамилию переменил, не знаю. Я вот ни от кого ничего не скрывал. Где надо, обо мне всё знают. В общем, взял Бородаев Володина за зебры. Как? Не знаю, а взял. Договорились они к этому золоту подобраться через Зинку. Ну и меня соблазнили.

— Чем?

— Шутите? — обиделся Пашутин. — Доллары или там фунты — в помойку летят. Одно золото в цене повышается.

— А сбыть кому?

— Он знает кому, намекал.

— Ладно, — Миронов притормозил, в упор посмотрел на Пашутина. — Почему вы решили об этом рассказать?

— Так перспективы нету, — вздохнул Пашутин. — Золото они могут и не взять. Зинка — орех крепкий. На фиг мне тогда их контора. А и возьмут — так в первую очередь мою голову милиции подставят, отдадут на расправу, а сами смоются. Я Бородаева понял.

— Запишите мой телефон, — сказал Миронов. — Если что, звоните. Понадобитесь — я вас найду. Всего доброго, Спасибо.

— Не на чем. Мой гражданский долг.