Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией]

— Нинка сообразит, — Хвылин напялил кепку и ушел.

Вошла Нина. Она посмотрела на Колю и Магницкого с таким презрением и ненавистью, что Коле стало неприятно. Он на мгновение почувствовал себя и в самом деле каином — скупщиком краденого.

— Чем барышня недовольна? — Коля пытался говорить весело, но получилось пошло, как будто он заигрывал с девушкой.

— Всем довольна, — отозвалась она насмешливо. — Водку жрать будете?

— Не любишь пьяных? — догадался Коля.

— Пьяных стрелять надо, — сказала она яростно. — Чтобы жизнь людям не портили.

— Понял, — кивнул Коля. — Тогда неси чай.

Она удивленно взглянула на него и ушла на кухню.

— Как настроение, Иван Карлович? — нарочито бодрым голосом спросил Коля. — По-моему, сделка завершается благополучно?

— А у меня сосет под ложечкой и хочется икать. Боюсь, что все эти эксперименты уже не для меня.

— Ничего, — успокоил его Коля. — Сейчас попьем крепкого чайку, и вы придете в себя. — Коля подошел к стене, на которой висели семенные фотографии. На одной из них была запечатлена группа юношей и девушек. Среди них Коля без труда отыскал Нину. Надпись гласила: «2-й курс, 32 группа». Вошла Нина, начала расставлять чайные чашки.

— Вы крепкий любите или послабее? — спросила она.

— Крепкий. Выходит, ты студентка? Забавно.

— Это почему же забавно? — угрюмо осведомилась девушка.

— Ну как же, — Коля пожал плечами. — Отец — профессиональный уголовник, а дочь учится в советском вузе. При этом помогает отцу во всем.

— А может, она оттого и помогает во всем, что больше не студентка, — горько сказала Нина. — Вы об этом не подумали? Хотя где вам. У вас одна забота: выпить-закусить. Лоб-то — два сантиметра.

— У меня? — удивился Коля и потрогал лоб. — Неправда! У меня высокий лоб!

— Узкий, — сказала она насмешливо. — У кого он высокий и широкий — тот высоко и широко живет. А ты — гад подколодный. Садись, хлебай свой чай.

— Не очень-то вы любезны, — проскрипел Магницкий.

— Ладно, молчи, — сказала она грубо. — Мне теперь на все наплевать. Из института вышибли. А разве я виновата, что отец у меня такой? Я что, отвечаю за него? Отвечаю, скажите? Всюду говорят: дети за родителей не ответчики! А на деле другое выходит… Вот и ладно. Вот и буду воровкой — все равно правды не было и нет!

— Оно конечно, — кивнул Коля. — Согласен. Ты, конечно, им с открытой душой все выложила: так, мол, и так. Судим отец, да я-то при чем? А они вместо понимания и сочувствия — тебя за борт. Ясное дело — правды нет.

— Странно вы как-то говорите, — тихо сказала Нина. — Не пойму я чего-то. Вроде бы вы и за меня, а получается…

— А что получается? — невинно осведомился Коля.

— Я думаю вы или знали обо мне, или догадались. Я ведь скрыла отцову судимость. Может быть, если бы не скрыла… — Она махнула рукой и вздохнула. — А тон у вас был жестокий. Насмешливый был тон.

— Не знаю, не знаю, — сказал Коля. — Я так слыхал от людей: на воле товарищество крепкое, не то что у воров. Может, и врут, конечно. Но думаю: если бы ты не слукавила — студенты твои не дали бы тебя в обиду.

— Ладно, быльем все поросло, — раздраженно сказала Нина. — Пейте чай. Странный вы все же. Вроде бы и блатной. А вроде бы и нет.

— Блатырь он, доченька, — послышалось от порога. — Милицейская шавка, вот и все. Пистолетик не трогай, начальничек. Я вперед успею. Нина, возьми у него пистолет.

Девушка подошла, со страхом посмотрела на Колю. Он ответил ей грустным, укоряющим взглядом.

— Ну что же вы остановились? Раз уж помогаете во всем — делайте свое дело. — Коля отвернулся.

Она осторожно взяла «ТТ», отдала отцу.

— Господи, что же теперь будет? — всхлипнул Магницкий. — Это какое-то недоразумение, ошибка какая-то? Я клянусь вам!

— Не клянись, старая сволочь! — В комнату вошел заместитель директора ювелирного магазина Борецкий, на ходу снимая перчатки, приблизился к Магницкому. — Ссучился на старости лет? Продался? — Он неожиданно и резко ударил Магницкого под дых. Старик опрокинулся на пол, с трудом поднялся и сел. — Водки неси, — приказал Борецкий Нине. — Да поторопись, не сявку угощаешь, а самого товарища Кондратьева, из МУРа!

Коля перехватил ошеломленный взгляд девушки и улыбнулся:

— Ничего, Нина. Вы еще найдете свою правду, я в это верю. Вам, Борецкий, скажу так: старика больше не бить!

— В самом деле? — развеселился заместитель директора. — Это даже забавно! А если я все же рискну ему наподдать?

— Дом окружен, — спокойно сказал Коля. — Сдайте драгоценности и оружие, и я гарантирую вам жизнь — до суда, во всяком случае.

— А после суда? — насмешливо спросил Борецкий.

— Это будет зависеть от количества и тяжести совершенных вами преступлений.

— Выходит, могут шлепнуть? — вмешался Хвылин.

— Если заслужили, — бесспорно, — все так же спокойно сказал Коля.

— Ясно, — кивнул Борецкий. — Нина, ты чего застыла, как соляной столб? Давай, ласточка, на кухню, давай, давай. Обыщи-ка его, Хвыля.

Коля встал, поднял руки. Хвылин профессионально и быстро ощупал его, но браунинга в рукаве не нашел. Взял нож, вскрыл пачку с деньгами. Посыпалась белая бумага, и Борецкий огорченно зацокал языком: