Повесть одной жизни

Вдруг кто-то тихо постучал в окошко, и Терентий Потапович пошел открывать. Видимо, это был не запланированный визит, потому что в прихожей некоторое время осторожно шептались, а потом в комнату решительной походкой вошел моложавый, энергичный мужчина в гимнастерке и солдатских сапогах. У него были живые, с огоньком, глаза, руку каждому из присутствующих он протягивал охотно и крепко пожимал в ответ. Вместе с ним вошел еще один человек, более пожилой, упитанный и немного растерянный. Под мышкой у него торчала большая книга, завернутая в белую бумагу. Он просто всем поклонился и сел в уголке.

— Степан Степанов, — представился энергичный.

Час настал. Николай разложил на столе с плюшевой скатертью свою карту и старательно разгладил руками. Истукан смотрелся молодцом, подтянутый, с отличной фигурой, отливающей блеском четырех благородных металлов. Терентий Потапович даже несколько раз обошел кругом стола, бормоча:

— Ну-ка, ну-ка…

Анатолий, восхищенно цокнув языком, полюбопытствовал:

— И кто же сотворил это чудо?

— Николай! — радостно сообщила я. — Он все сделал сам. Он художник.

А про себя добавила: «И какой провокатор сумел бы так грамотно разложить ваши представления о пророчествах Даниила и Апокалипсиса?»

Весь вечер разговор шел об одиннадцатой главе книги пророка Даниила. Ее заключительная часть — сплошная загадка! Эта роковая борьба двух царей, Северного и Южного — какие силы на мировой арене они символизируют собой?

Ростислав считал, что Царь северный в конце истории — это все страны, воспринявшие европейскую цивилизацию и объединившиеся в один альянс. Ведь эта цивилизация кольцом охватила все Северное полушарие!

— Что такое Америка, к примеру, — говорил он, — это расширение европейской цивилизации на Новый Свет. Не только потому, что англичане, голландцы, немцы и испанцы туда в свое время перебрались. Просто все, на чем она стоит — буржуазная демократия, капитализм, религиозная свобода, — все это родом из Европы.

— А Россия? — спросил Анатолий.

Россия со времени петровских реформ тоже воспринимает эту цивилизацию. Вот вам и расширение на Восток! Вот и получается, что европейская культура кольцом охватила все северное полушарие отчасти благодаря колонизации, конечно.

— В этот момент кукушка с криком несколько раз подряд выпрыгнула из своего часового домика, и все невольно подняли глаза от карты и посмотрели на циферблат и стрелки, показывающие полдень.

— Во сколько обедать будем? — поинтересовалась Верочка, пользуясь моментом.

— Через часик, я думаю, — ответил Терентий Потапович и сразу же спросил:

А Царь южный — это исламский мир, в таком случае?

Ростислав с Николаем переглянулись, и Николай, подумав, ответил:

— Что христианская Европа и исламский мир противостояли друг другу с того самого времени, как в Палестине были захвачены византийские владения, то есть, примерно, с седьмого века, это, конечно, факт. Неутомимая борьба эта шла до падения Оттоманской империи…

— В 1918 году, — подсказал Ростислав.

— Но после этого падения ислам лет на сто уходит со сцены. Главные исторические события вершатся теперь у Северного царя. Пророка, разумеется, не интересует история сама по себе, он обрисовывает силы, противостоящие народу Божьему.

Здесь вмешался Степан Степанов, говоря:

— Что называть народом Божьим? Не равен же он населению стран с европейской культурой?

— Ни в коем случае, — ответил Ростислав, — просто Европа была, так сказать, базовым регионом христианства на протяжении пятнадцати веков.

— А европейский атеизм? Разве не он сегодня главная антихристианская сила?

— Сегодня — да. Но он уйдет! Ему отведено определенное время, и он уйдет.

На столе появился поднос со стаканами, наполненными каким-то светлым напитком, пахнущим свежей мятой.

— Всегда перед обедом пьем, — пояснил Терентий Потапович, — угощайтесь!

Напиток оказался очень вкусен, кроме мяты чувствовались еще мед и лимон.

— Спасибо, Верочка! — сказал Ростислав, выпивая стакан залпом, в то время как остальные явно растягивали удовольствие.

— Значит, последняя битва, Армагеддон — не со стороны безбожия?

— И даже не со стороны магометанства, — ответил Ростислав, — хотя, похоже, «под конец времени» Южный царь обретет второе дыхание. Сказано, что он первым пойдет в бой на Северного. Но «…царь северный устремится как буря на него с колесницами, всадниками и многочисленными кораблями и нападет на области, наводнит их и пройдет через них». А после этого, оберегая свое господство и спокойствие, Северный царь захочет ввести новый порядок во всем мире. Новый мировой порядок!

— Да… — протянул Степанов, откидываясь на спинку стула и барабаня пальцами по плюшевой скатерти, — да, все выстраивается… никуда не денешься!

— У меня, — понизив голос, сообщил Терентий Потапович, — родня живет в Германии. Там у них какие хочешь книги. Одна есть, Урии Смита — похожее толкование.

— И что же это будет за новый мировой порядок? — спросила Верочка, изо всех сил старавшаяся проследить за ходом разговора.

— Это большое зло. Большое зло, — сказал ей отец. — Ну, готов обед?