Повести

Георгий Николаевич достал хрустальный графин с заветной настоечкой темно-рубинового цвета. Он считал эту настойку самой душистой и самой вкусной на свете. По указаниям бабушки Дуни она изготовлялась на желтеньких невзрачных цветочках зверобоя. Радульская добрая баба-яга утверждала, что это лекарство чудодейственное, оно исцеляет от девяноста девяти болезней.

Георгий Николаевич налил стопку Алеше, налил себе, они чокнулись.

Так начался невиданный пир, какой бывает только на радульских свадьбах.

После заливного пили чай из двух самоваров и из драгоценных желтых с зигзагами чашечек и ни одну не разбили.

Настасья Петровна очень жалела, что пиршество организовалось так скоропалительно, что она не успела блеснуть своим тонким и многообразным искусством печь разные вкусности из теста. Среди своих запасов она раскопала только крыжовенное варенье с начинкой из грецких орехов. Но именно эта восхитительная смесь составляла ее особую гордость.

— Дедушка, а где гамак? — вдруг спохватилась Машунька.

— А где санитарная сумка? — вдруг спохватилась Алла и вопросительно поглядела на Георгия Николаевича.

Да, гамак и сейчас оставался привязанным поперек Нуругды на месте побоища, а санитарная сумка валялась где-то на лужку под бугром. Игорь отставил чашку, вскочил.

Я виноват: я отвечаю за сохранность казенного имущества, — сказал он и кивнул Мише: — Пошли.

Не допив чаю, оба тут же исчезли за калиткой.

Вскоре они вернулись, ко всеобщему удивлению, такие же чистенькие, сияющие; в их руках была санитарная сумка, а на плечах свернутый мокрый гамак.

Миша подсел к Георгию Николаевичу и потихоньку ему признался, что им пришлось лезть в Нуругду в одних трусах: ведь нельзя же было пачкать парадную пионерскую форму. Комары их кусали, как он выразился, «точно зубы русалки». Зато два миллиона кровососов было убито.

По окончании пиршества девочки вымыли всю посуду, вымыли пол, а мальчики расставили по местам мебель.

Только после захода солнца гости разошлись, сытые, довольные, усталые.

В тот вечер многие из ребят писали домой письма. И все они начинались одной и той же фразой:

«Дорогие родители, сегодня был, наверное, самый интересный день в моей жизни, опишу его во всех подробностях…»

А Георгий Николаевич еще долго сидел вместе с Настасьей Петровной за кухонным столом.

Он рассказал ей о необычайных приключениях сегодняшнего дня, а в конце концов вспомнил о ржавой железной пластинке, найденной в желудке щуки. Супруги долго поочередно рассматривали ее и никак не могли понять: что она — старинная или недавнего происхождения? Решили показать находку Федору Федоровичу, когда тот снова приедет к ним.

Глава двенадцатая КАК НАЧАЛСЯ ТУСКЛЫЙ ПОНЕДЕЛЬНИК

Кончился «самый интересный в жизни» воскресный день, наступил будничный, тусклый понедельник.

Как всегда, ровно в два часа повел Георгий Николаевич отряд по улице села.

— Что будем сегодня делать? — спрашивали его ребята.

А что он мог им ответить? Разведочные шурфы были выкопаны досрочно, но ничего заслуживающего внимания в них не нашли. Пока Федор Федорович не приехал, надо предпринять последнюю попытку — во что бы то ни стало свалить угловой столб разрушенной церковной паперти и увидеть спрятанный под ним узор на белом камне.

Как облегчить и ускорить работу, они так и не придумали. Игорь предложил долбить у основания столба одновременно не в два лома, а в шесть ломов. Теснота не позволяла поставить большее число долбильщиков.

Мальчики были рослые, сильные, подошли они к столбу, окружили его со всех сторон, подражая Илье Михайловичу, поплевали на свои не успевшие еще зажить ладони и начали ударять по нижнему ряду кирпичей — тюк-тюк-тюк… Каждый тюкал по двадцать раз, передавал лом другому.

Девочки стояли в стороне и явно скучали.

— Мы тоже хотим принимать участие. Мы тоже хотим свалить столб, — сказала Галя — бывшая начальница. Она была самой высокой из них.

Игорь им разрешил тюкать, но по десять раз.

Время шло, а кирпичи едва-едва крошились. И с каждым ударом лома лица ребят делались всю угрюмее, исчезли шуточки, смех.

Георгий Николаевич начал опасаться: «Ох, скоро надоест им столь нудная работа, подойдет Игорь и решительно брякнет: «Больше не хотим!» И пропадет у них всякий интерес к истории».

Он подумал: если кирпичи смачивать водой, может быть, дело пойдет быстрее? И собрался было посылать девочек за водой, как вдруг раздался знакомый голос:

— Здравствуйте, вот вы, оказывается, чем занимаетесь. Все оглянулись. Ломы со звоном упали на землю. Сзади стоял низенький Федор Федорович, в соломенной шляпе, в желтоватой чесучовой разлетайке. Очки в толстой оправе не могли скрыть его крайнего возбуждения. Тотчас же все подошли к нему.

— Приехал ранее установленного времени, ибо потерял терпение. Должен признаться, никак не мог предположить, что вы за два дня успеете выкопать все шурфы. А я успел произвести их обследование. Пришлось мне в каждый залезать, осматривать стенки. — Он живо повернулся к Игорю: — Командир отряда, доложи, что вами там было обнаружено.