Повести

Следователь сразу же нашел телегу, на которой был привезен убитый. Но как определить, кто это сделал? Деревня Забор довольно большая. А все телеги стояли на улице возле скотного двора, на ночь их никогда не убирали. Упряжь хранилась рядом в сарае — тоже, если понадобится, приходи и бери, спрашивать разрешения не надо. А кони паслись на лугах за деревней. Обычно их никто не охранял: стреножат и выпустят на ночь и только утром придут за ними.

— У нас всегда так было, с образования колхоза. И до войны так делали, и теперь, — объяснял следователю колхозный бригадир. — Но не было случая, чтобы что-то взяли, первый раз так…

— До войны — иное дело. А сейчас — после войны, — назидательно заметил следователь, еще совсем молодой парнишка, недавно окончивший институт и присланный сюда, в этот дальний глухой угол Псковщины, по распределению.

— Да ведь уже шестой год пошел, как окончилась.

Следователь промолчал, и бригадир, вздохнув, покорно согласился:

— Моя вина… Но ведь всегда оставляли. Кто бы мог подумать…

— А между прочим, почему ваша деревня так странно называется — Забор? — поинтересовался следователь.

— Исстари так… — помолчав, ответил бригадир. — Не мы придумали.

— Кругом такие древние, языческие названия: Полисто, Цевло, и вдруг — Забор.

— Не знаю, можно ли верить… Рассказывали, лес тут был непроходимый. Только по рекам и пробирались. Староверы сюда бежали, селились за бором. Так и пошло: «Куда сбежал?» — «За бор». «Где живешь?» — «За бором».

— А вы что, тоже старовер?

— Мы в армии служили, партизанили. Какие же мы староверы!.. Колхозники…

Убитого увезли в район, а следователь весь день бродил по деревне, заходил и к одному, и к другому, расспрашивал. Многие видели накануне страхового агента, разговаривали с ним.

«Вышел из нашей избы и пошел, а куда, не знаю, — отвечали следователю. — Если бы знать, что так случится, посмотрели бы. А то ведь откуда знаешь, не смотришь. Он тут часто ходил».

На всякий случай следователь допросил Демида Барканова и его дочь Капу. Сын Демида, Егор, и зять, Степан Барканов, во время войны были полицаями и удрали вместе с немцами. Но и здесь следователь не узнал ничего нового. Демид жил в стороне от большой дороги, в прогоне, и в тот прогон, да и вообще в тот конец деревни, не дошел страховой агент. Не успел дойти. Его там никто не видел. Это подтверждали многие. И вообще он заходил не во все подряд избы…

2

Это был веселый белобрысый парень. Волосы густые, вьющиеся, с золотистым отливом, с рыжинкой — они буйным чубом свешивались на глаза, и агент — Кудрявчик, как уже успели прозвать его, — широко, белозубо улыбался и резко встряхивал головой, откидывая чуб. Он работал агентом недавно, только что демобилизовался из армии. И ходил еще в хромовых армейских сапожках и в галифе. До него страховым агентом работал старик, маленький скрюченный человечек, с лицом табачного цвета, одежда суконная, черная, глухой ворот гимнастерки в любую жару застегнут до подбородка. Приезжал на ржавом скрипучем велосипеде. И голос у него был скрипучий, ржавый. А этот, Кудрявчик, шел, расстегнув ворот яркой сатиновой рубашки, грудь колесом, весело, неторопливо посматривал направо и налево и улыбался, придерживая локтем маленькую потертую полевую сумку. Быстро взбегал на крыльцо, постукивал каблучками и широко распахивал дверь в избу.

— Ну, тетушка, будем платить страховку? — спрашивал у хозяйки, поздоровавшись.

— Да какая я тебе тетушка!

— А мне все родственники! Все меня любят. И все рады. А что, может, и будешь родственницей! Где твои девки-то? — заглядывал в приоткрытую дверь в сени.

— А что тебе девки?

— Больно девки у тебя хороши. Вишенки! А до девок я сам не свой, как кот до сметаны.

— У, бугай! В грех вводит! Считай деньги да не скаль зубы, в ведомости что не перепутай.

— У нас как в аптеке! Мы свое дело туго знаем! Два берем, а рубль пишем. А вправду, где твои девки?

— Пиши, пиши, ладно уж. Я покажу тебе таких девок… — беззлобно поругивалась хозяйка.

— Вот сатана — теща! Я тебе по-серьезному… Кваску бы мне. Квас не водится? Ну, водички похолоднее. Ах, хороша водичка! Спасибочко. Ну, так я сегодня на вечерку тут останусь, а твоих девок дождусь. А и сама ты, видно, была красива!

— Ладно, ступай уж! Давай квитанцию. Да сумку-то не потеряй.

— Что ты!..

Так он шел по деревне. Некоторые избы были заперты, хозяева ушли на работу в поле, у других уже было уплачено, и поэтому он заходил не к каждому. Сыграл с ребятишками в рюхи. Положил сумку на обочину дороги, просверлил каблуком в земле лунку — «масло» — и стал играть. Бил по бабкам с левши, но бил метко. Наигравшись, умылся, достав из колодца ведро воды, сел на поженку, побеседовал с мальчишками:

— Ты чей?.. А ты чей? — Познакомился со всеми. У Мишки Барканенка спросил: — Что, батька-то твой еще не вернулся?

— Нет, — ответил Мишка.

— Так вот и сгинул! По своей дури…

Мишка застыдился, потупился. А он лег, потянулся с хрустом, спросил заговорщицки у мальчишек:

— А что, хлопцы, самогончика я у вас здесь нигде не добуду? Шнапсика?

— Нет, — дружно ответили ребята.