Повести

Из электрички они вышли на небольшой станции, когда над землей еще стояла утренняя дымка. Сразу же за домиками станции на склоне холма начинался лес, и издали деревья казались темными облаками, присевшими на склон передохнуть. Во всяком случае ничего материального, тяжелого, древесного в деревьях не было, облака и облака. И только когда подойдешь поближе, начнешь взбираться по склону, вот тогда лес проявится перед тобой, как проявляются предметы на фотографии. Ближе, ближе, отчетливей, отчетливей, стволы, ветви, листья… и вот ты уже окружен березами и соснами, ты вступил в их царство, царство леса…

Оказавшись в лесу, сестры немного оробели, примолкли, все больше жались к Климову, и было видно, что в лесу они не частые гости.

Климов же с детства был заядлым грибником, а в лесу чувствовал себя как дома. Пришлось ему по ходу дела объяснять своим спутницам и то, как выглядят различные грибы (чтоб, упаси боже, не нарезали поганок да мухоморов!), и то, как и где их лучше всего искать, и то, как ориентироваться по солнцу, чтоб не заблудиться. Говорил, а сам не забывал посматривать по сторонам и то и дело срезал то подберезовик, то сыроежку. Однако окончательно сразил сестер тогда, когда на ровном месте, устланном прошлогодней листвой, на небольшом пятачке одну за другой нашел несколько белянок. Сперва срезал одну, потом, проведя по листве рукой и ковырнув ножом, — другую. Потом третью, четвертую…

— Слушай, Климов, — удивлялась Лина, — ты что, сквозь землю видишь? Я, например, ничегошеньки не вижу…

— Интуиция… — загадочно посмеивался Климов, сидя на корточках. — Чутье… — И тут же из–под листвы появился еще один беленький, маленький грибок…

— Чудеса… — разводила руками Рая и так же восхищенно таращилась на Климова младшенькая — Тамара.

В конце концов сестрам стало, видимо, неловко ходить вслед за Климовым с пустыми корзинками, и они разбрелись, перекликаясь, переговариваясь. «Есть!» — послышался радостный вскрик Тамары. И почти сразу же: «Вот он!» — возглас старшей, Раи. «И я нашла! — откликнулась Лина. — Да какой хорошенький!..»

Климов краем глаза наблюдал, как Лина постепенно привыкает к лесу, как все уверенней становятся ее шаги. От дерева к дереву, от куста к кусту идет она в своих цветастых расклешенных брюках, в белой вязаной кофте, с густой гривой волос, с ножом, поблескивающим в правой руке; шагает, помахивая корзинкой, и взгляд ее отрешенно бегает по траве, по пням и кочкам… И вдруг она стремительно приседает, затихает, волосы скатываются прядь за прядью и закрывают щеки, и там, где минуту назад грибами не пахло, стоит перед нею будто бы только что народившийся красавец груздь. Ядрененький груздок с воронкой посредине, с бахромой на загнутых полях шляпки, с каплями росы или сока на пластинчатой изнанке. Лина зачарованно подносит его к лицу, к своему точеному, слегка вздернутому носу и невольно жмурится — такой, догадывается Климов, от груздя здоровый и крепкий запах ударяет ей в ноздри… И тут Лина спохватывается, видимо, вспоминает его, Климова, совет, и начинает искать глазами и руками по траве и сразу же видит еще один груздище, а рядом с ним еще один. Так вот где они прячутся, такие хитрецы!.. Мир для Лины перестал существовать, она вся внимание, она вся в азарте. Климов, радуясь в душе, исподтишка наблюдает, как разнимает Лина заросли травы и тихонько вскрикивает — это значит, что из полутемных дебрей, из полумрака зарослей, из черной жирной земли встают перед нею грузди, встают целым кустом, плотно касаясь друг друга шляпками с причудливо изогнутыми полями. «Вот–вот, — мысленно одобряет Климов, — учуй их там, под травой–листвой, под валежником да хвоей, разгреби руками этот лесной мусор, очисти место — и вот оно перед тобой, буйное семейство тугих, ядреных созданий!.. Как тверды они под ножом! Как упруги! Даже хруст, кажется, слышен — такая упругость грибного тела!..»

Лина выглядела слегка опьяневшей, когда, выпластав целую полянку груздей, поднялась на ноги. Теперь, скорее–скорее, найти еще такую же поляну, такую же колонию!..

Однако такой богатой полянки больше не попадалось, зато в густой чаще, куда Лина продралась в поисках груздей, она внезапно наткнулась на опята. И тоже — как наткнулась? — расскажет она после сестрам и Климову. Глаза ее блуждали по траве, по бурой листве, по кочкам и пенькам, по валежнику и ямам, как вдруг… (именно — вдруг!) на том самом месте возле старого пня, где еще мгновение назад ничего не было, ударил из–под земли целый фонтан золотисто–коричневых кругленьких шляпок. Ударил и застыл под ее, Лининым, взглядом. Какие бодренькие они, какие свежие! Только что выскочили из развалюхи пня, только что выбросили шляпки–зонтики над собою. Один повыше, другой пониже, третий не большой и не маленький. Ну а четвертый — вовсе кроха, вовсе — с пуговицу. Но тоже прыгнул вверх — этакий шустрячок — и тоже застыл, как вкопанный, под гипнозом зорких, внимательных глаз.