Повести

Наконец Саша решила, что она достаточно подготовлена. Прищурившись и лукаво улыбаясь, девушка предложила Благово:

— Кузен, хотите партию "всерьез", на что-нибудь?

— На что, кузиночка?

— A discretion? [129]

— Хорошо. А вдруг я выиграю и потребую у вас неисполнимого?

Она пылко отвечала:

— Конечно, все, что в пределах возможного, Пьер. Ведь вы же не можете потребовать, чтобы я подарила вам дворец.

— Зато я могу потребовать вашего любимого Гнедка. Или чтобы вы вообще никогда не садились в седло. Или чтобы никогда не танцевали…

Глаза Саши засверкали.

— Я всегда честно держу слово, кузен.

Сели играть.

Успех клонился сначала на сторону Саши. Но она сильно волновалась и начала горячиться, делать неверные ходы. Руки ее дрожали. Из-под сдвинутых бровей горели глаза. Шахматные фигуры упорно, одна за другой, стали исчезать с доски и ложиться на стол возле Благово. Саша бледнела и задыхалась.

— Шах… и мат, кузиночка! — изрек наконец Благово. — Я выиграл.

Саша в отчаянии вскрикнула и закрыла лицо руками. Из глаз ее брызнули слезы.

Благово поспешил уверить:

— Успокойтесь, Александрин, я ничего не потребую. И вашего Гнедка мне совсем не надо. Успокойтесь!

Саша убежала, громко рыдая. В темном коридорчике она встретила Дуняшу и кинулась ей на шею:

— Ах, Дуняша, я была так уверена, что выиграю вольную для Сергея!

Тянулись дни за днями, серые и нудные, один как другой. Сергей продолжал "служить" за столом и на "запятках", чистить платье и ботинки, одевать и раздевать барина, разжигать ему трубку, исполнять поручения барыни.

Елизавета Ивановна говорила мужу:

— Меня раздражает, Пьер, когда вижу возле себя унылую физиономию. Это действует мне на нервы!.. А мне это теперь вредно.

— Ах, дорогая, все это от вашего слишком чувствительного сердца.

— Вы заметили, — продолжала Елизавета Ивановна, — Сергей ходит… как бы сказать… точно вернулся с похорон. Это еще больше усугубляет здешнюю скуку.

— Хотите, я ему подарю что-нибудь, Лиз?

— О нет, это его не развеселит. Он — человек молодой, а молодым нужны развлечения. Конечно, крепостным — иные, чем нам.

— Вы всегда правы, дорогая.

И Елизавета Ивановна приказала, чтобы Сергей по праздникам ходил на деревню, где молодые парни и девушки водили хороводы, или играл с дворовыми в горелки.

Сергей ослушался. Ни к деревенской молодежи, ни к дворовым он не пошел, а продолжал сидеть где-нибудь в дальней аллее или писал пейзаж, а изредка и этюд с кого-нибудь из жителей усадьбы.

Осенью все переехали из имения в Москву, где у Благово, в доме тетушки Марии Ивановны, родился первенец.

Дом Римских-Корсаковых у Страстного монастыря — большой, вместительный, удобный. Мария Ивановна, избранная крестной матерью, окружила молодую семью внимательным попечением. Так как ребенок родился хилым, решено было дать ему сначала окрепнуть, а потом уже пускаться в такую дальнюю дорогу, как Петербург. И Благово остались гостить у тетушки до весны.

С зимним сезоном, сдав маленького Петеньку на руки кормилицы, Елизавета Ивановна закружилась в вихре московских балов. Она нашла, что и в этой "отставной" столице, в конце концов, можно веселиться. И даже особенно блистать среди местных дворяночек, о которых в Петербурге высокомерно говорили: "Смешна, как москвичка!"

В конце зимы до Римских-Корсаковых долетела весть о свадьбе Машеньки Баратовой с бароном Ребиндером. Говорили, что небогатая девушка, почти бесприданница, сделала блестящую партию. Молодые будто бы уехали в свадебное путешествие за границу, на юг.

Гости и хозяева судачили о новости и не замечали, как Сергей, приготовляя столы для карт, мучительно вслушивался в разговор. С похолодевшим сердцем он разложил машинально щеточки, мелки и колоды карт на зеленое сукно ломберных столов и, шатаясь, вышел.

Все кончено. Его светлая, ясная любовь уехала с чужим человеком, навсегда вырвав из души того, с кем поклялась связать жизнь. Будет ли она, по крайней мере, счастлива? Заменит ли ей роскошь и богатство былую мечту? А что, если затоскует? Если сделала этот шаг нарочно, чтобы разом оборвать все нити, связывающие ее с прежним? Написать? Но куда? Зачем?.. Все кончено. Теперь уже все и навеки.

В тесной каморке, возле кухни, он забился в подушки, чтобы не кричать от боли и бессилия.

Саша, бросив танцы, побежала в коридор, звала его. Наверное, тоже узнала о свадьбе Машеньки. Сергей не отозвался.

Любящим сердцем угадав, что Сергей страдает, Марфуша сунулась было к нему. Но он не хотел утешения ни от кого.

Потом он встал и пошел в шеренгу выстроившихся у двери, возле буфетной, лакеев.

V. ХОЛОП

Мария Ивановна уговорила Благово провести еще одно лето в её подмосковном. Бэби [130] необходимо было как следует окрепнуть на попечении опытной тетки. Помещица говорила:

— У ребенка английская болезнь, рахит. Только солнышком да солеными ваннами и лечиться. Куда вам, без меня, его поднять?.. Гляди, душенька Лизонька, долго ли я за ним смотрю, а он уж и на ножки становится.

Елизавета Ивановна вздохнула, но, выполняя "долг матери", не спорила.

С господами уехал и Сергей.