Повести и рассказы

Теперь только, после этих каштановских слов, Маленький осознал наконец, что происходит. Он у х о д и т. Рыбаки на пристани остаются, а он у х о д и т. Мальчишки, плавающие у борта теплохода, остаются, а он у х о д и т. Весла скрипят в уключинах: у х о д и м, у х о д и м… Вода журчит за кормой: уходим, уходи м… Уже не остановишься, не вернешься, не попросишься назад. Уходим. Ушли.

— Разобрать весла! — приказывает капитан.

Впереди, загребным — боцман Ленц. Сзади — Чубчик. Широкая боцманская спина движется легко и упруго. Светлые волосы сбегают на шею узкой треугольной косичкой. Маленький следит за этой косичкой, чтобы удержать ритм, не сбиться. А весло становится все тяжелей, а кулакам одно лишь надо — разжаться. Чуть замешкался, а Чубчик: «Эй, не тяни!» И опять Маленький следит за боцманской спиной, и пот заливает ему глаза, и полосы Ленцевой тельняшки сливаются, а кулаки набухают нестерпимой тяжестью. Еще немного — и он выпустит весло…

— Первая команда, суши весла! Вторая команда на весла!

Маленький хочет бросить свое весло, но видит, как взмыло над водой весло Ленца и застыло, влажное, искрясь на солнце. И он повторяет все в точности, как Ленц.

Маленький сидит на корме, расслабив тело, и к нему постепенно возвращается прежний мир, ровное дыхание, четкие краски воды и неба. Он с опаской трогает упругую белую подушечку под указательным пальцем.

— Что, мозоль? — спрашивает Чубчик.

Маленький молчит.

— Дурак ты. Хочешь научу? Устанешь, веди весло вот так. — Чубчикова ладонь горизонтально проплыла перед глазами. — Никто не заметит, и не выдохнешься. Отдохнешь — опять греби. Эх ты, трубач! — Чубчик подмигнул: знаем, мол, что к чему…

Значит, догадался. Догадался, откуда труба. Не забыл, как в пионерскую вместе ходили…

И зачем Маленький позвал его тогда с собой! Одному идти надо было. Но Чубчикова совета он все же послушался.

На следующий заход Маленький опускал весло в воду и вынимал его без всякого сопротивления. Теперь он почти сразу выбился из ритма. Капитан крикнул ему:

— Маленький Петров, ровнее, ровнее!

Боцман Ленц искоса поглядел:

— Не сачкуй…

Чубчик сказал в спину тихо, ехидно:

— Ай-я-яй…

Маленький изо всех сил налег на весло. Белая подушечка под указательным пальцем лопнула. Но боли он не замечал. Спиной чувствовал усмешку Чубчика.

А потом солнце пошло на убыль, и что-то такое потянуло с севера, не ветер еще, а только его подобие, тень. Но потное, горячее лицо ощутило на себе эту тень, и все закричали:

— Ветер! Ветер!

Капитан приказал поставить паруса, и началось странное движение по сумеречной гладкой воде, когда непонятно, отчего шлюпка идет.

Ветра-то нет, разве это ветер — чуть трогает лицо и даже не сушит его…

Маленький лежит между банками, руки за голову, посасывает сахар, выданный боцманом Ленцем, и слушает глухое тиканье в ладонях.

— Радуйся, Маленький Петров, ветер наш, — говорит капитан. — Еще выбрать шкоты!

Радуется капитан. Показывает крепкие свои желтоватые зубы. Радуется Каштанов — встряхивает челкой, насвистывает, сидя на носу.

Радуется боцман Ленц — держит на руле крепкую руку. Радуется Чубчик — роется в своем рюкзаке, достает пирожок домашнего печения, никого не угощает, громко жует.

Радуется круглощекая девчонка Айна, что сидит на носу второй шлюпки. Вот песню запела, а слов не понять — по-эстонски она поет. И зачем капитан взял девчонку в поход — непонятно…

Степа тоже, конечно, радуется. Не каждому и не каждый день доверяют командовать шлюпкой.

Все радуются кругом. Один только Маленький Петров не радуется. Чубчик догадался, откуда труба. Пойдет теперь болтать. А еще — скоро мать вернется с фабрики и найдет на столе его записку. Что дальше будет — трудно и предположить. Где уж тут радоваться.

…А потом выступил из сумерек высокий берег. В полутьме застучали топоры. Ставили палатки.

Маленький Петров, полусонный, скучный, бродил среди сосен. Только на минуту он оживился, когда с холма, с хутора, дневальные принесли тяжелые ведра с курящимся парным молоком. Молоко забелело в темноте, будто осветилось изнутри, и над молочным кругом столкнулись комариные стаи.

Маленькому зачерпнули полную кружку, и он пил молоко, заедая хлебом, а потом поплелся в палатку, забрался, не раздеваясь, в спальный мешок и, пригревшись, упал в темный-темный сон. Над ним скрипел высокий сосновый бор, а на хуторе только к утру угомонились собаки.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. Когда все еще спит

Маленький проснулся оттого, что душно ему стало в мешке и тесно. Он хотел во сне руки разбросать, как дома, а это в мешке не выходит. Сон и нарушился.

Когда он открыл глаза, в сумраке сырой палатки сначала и не разглядел ничего.

Дых, пар, храп…

Дотронулся до крыши, а парусина мокрая. Дождь был…