Повести и рассказы

– Я плачу от радости. Это земля, где я родился, где родились мои родители и мои деды и прадеды. Эта земля полита их кровью, и потому она для нас священна. Я был не старше твоего возраста, когда неверные изгнали нас с родных мест, но они не смогли изгнать из наших сердец любовь к своей родине. И теперь Аллах вернул нам землю наших предков. Я хочу, чтобы ты вырос достойным сыном своего народа и чтобы ты любил эту землю и свято хранил наши обычаи.

Вернувшись после армии, Хамзат недолго оставался в родительском доме, а поехал поступать в институт, на исторический факультет, в далекий город Куйбышев. Историю в школе, где учился Хамзат, преподавал родной брат его отца. Он-то и привил мальчику любовь к этому предмету. Когда дядя Расул приходил к ним домой в гости, он рассказывал племяннику о давно прошедших событиях так интересно, что картины истории оживали для Хамзата, и он готов был слушать своего дядю с утра до вечера. Отец был недоволен выбором сына своей будущей профессии. «Разве это мужское дело – преподавать в школе?» – ворчал он. Но дядя Расул уговорил отца отпустить Хамзата учиться в Куйбышев, объяснив брату, что главное – это получить высшее образование, а с ним можно в начальство выбиться.

В институт Хамзат не прошел по конкурсу. Но возвращаться домой не стал, а устроился работать слесарем-сборщиком на тольяттинский автомобильный завод. Ему понравилось жить в этом молодом и красивом городе. Поселили его в благоустроенном заводском общежитии. Да и зарплата позволяла не тянуть деньги с родителей. Вот и решил Хамзат домой не возвращаться, а посвятить этот год подготовке к экзаменам в институт. Но когда наступил следующий год, Хамзат так привык к этим местам, что не захотел расставаться с тольяттинской жизнью, тем более что на автозаводе он повстречал свою любовь. Хамзат решил поступить на заочное отделение, чтобы остаться жить в Тольятти. Девушку звали Наташа. Работала она в красильном цехе автозавода. Внимание Хамзата Наташа привлекла тем, что резко отличалась от прочих заводских девчонок, которые, по его мнению, были слишком развязны. Наташа же напоминала ему чеченских девушек, всегда скромных и сдержанных. Дружба, начавшаяся с простых походов в кино, на танцы и гуляний под луной, вскоре переросла в искреннюю и глубокую взаимную любовь. Подруги по общежитию предупреждали Наташу: «Смотри, Наталья, веры этим кавказцам нет. Своего добьются, а сами в кусты, и поминай как звали. А то еще и обрюхатят, и будешь тогда никому не нужной матерью-одиночкой. С нашими девками они только гуляют, а женятся на своих». «Нет, Хамзат у меня не такой, – возражала не без гордости Наташка, – у нас с ним ничего такого нет». «Да ну, – удивлялись девчонки, – не может быть. Он тебе что, жениться предлагал?» – «Нет, жениться пока не предлагал, а то, что любит, говорил».

У Хамзата с Наталией действительно были целомудренные отношения. Но подвернулся момент, и Хамзата подвела его молодая горячая кровь, не сумел воздержаться. Слабое сопротивление Натальи он легко сломил обещанием жениться. Хамзат был по своей натуре человеком слова, да и любил он Наталью по-настоящему. Вскоре он взял отпуск и отправился домой испрашивать разрешение родителей на женитьбу. Отец, узнав, что сын собирается жениться на русской, заявил жене жестко и категорично, словно отрезал: «Никогда сын мой не женится на русской. Никогда, так ему и передай. Сам я даже не хочу с ним на эту тему разговаривать».

Когда Хамзат стал пытаться уговорить отца, тот не выдержал и накричал на сына:

– Я тебе не позволю порочить наш славный род Джанаралиевых. Хочешь жениться, хоть завтра сосватаю тебе любую чеченскую девушку, но только не на русской.

– Почему, отец, я не могу жениться по любви? Чем русские хуже чеченок?

– А ты там, в России, разве не видел, чем они хуже?

– Отец, поверь мне, моя Наталия – очень хорошая, скромная девушка.

– Скромная, – воскликнул отец, гневно сверкая глазами. – А ну поклянись мне могилами предков, что ты со своей скромной еще не переспал. А я посмотрю тебе прямо в глаза.

Хамзат потупил взор в землю, а отец не унимался:

– Говори, раз тебя отец спрашивает.

– Спал, – признался Хамзат, – но я сам в этом виноват.

– Виноват, говоришь, – еще больше вспылил отец, – мужчина, он и есть на то мужчина, какой с него спрос. Но чеченская девушка ни за что бы не стала этого делать, и ты это хорошо знаешь. Вот что я тебе скажу: назад в Тольятти ты не поедешь. Дашь телеграмму, что заболел, справку я тебе сделаю, а потом по собственному желанию уволишься с завода. Это мое последнее слово.

Хамзат не посмел ослушаться отцовской воли. Он жил в родительском доме, чувствуя, как тоска все больше и больше сжимает его сердце. С отцом они почти не разговаривали. Мать с жалостью поглядывала на сына, который спал с лица и ходил словно в воду опущенный.

– Сынок, сядь, поешь, – уговаривала она. – Нельзя себя так изводить, смотреть мне на тебя больно.

Отец нарочно не желал замечать состояния сына, а на все опасения жены говорил:

– Ничего с ним не случится, переболеет и все забудет.