Повести и рассказы

Если бы Игорь Бородин любил научную фантастику, то он запросто мог бы применить такие термины, как, например, «нуль-переход» или ещё почище – «нарушение целостности пространственно-временного континуума». Щедрые на выдумку фантасты лихо объяснили бы всё и вся, подвели бы научную базу – на уровне доброй гипотезы, навсегда заклеймив случившееся, как, скажем, «эффект Бородина». Каково, а?

А в общем-то никак. И ответ на естественный вопрос – что всё это было? – увы, не существовал. Игорь и не задумывался над объяснением, просто шёл к берёзе и…

Кстати, берёза, как оказалось, прямого отношения к переходу не имеет. Однажды, опасаясь, что встретит родителей, возвращающихся с работы, что начнутся вопросы: куда? зачем? когда вернёшься? – Игорь ушёл в прошлое прямо из дома, из собственной комнаты. Не в берёзе дело – в самом Игоре. В чужую память можно путешествовать с любого вокзала. Просто с двойной берёзой связано самое первое путешествие, а Игорь всегда был склонен романтизировать приметы места…

Но между тем контрольная грянула в своё время, то есть в наше – время памяти Игоря и Валеры Пащенко, у которого память была похуже, чем у приятеля: плохо он запоминал формулы, всякие физические законы, считал себя прирождённым гуманитарием. Однако списал всё умело, без ошибок, не вызвав никаких подозрений у физика. А уж радости-то потом!..

Хлопнул Бородина по плечу.

– Это дело надо отметить.

– Каким образом? – заинтересовался Игорь, поскольку пащенковская формулировка наталкивала на известный вывод.

Но спортсмен Валера Пащенко остался верен себе.

– Есть предложение, – сказал он. – Идём в гости.

– К кому?

– К Наташке Яковлевой.

Это предложение стоило обдумать.

– Повод?

– А так.

Хороший повод, убедительный.

– У тебя что, сегодня тренировки нет?

– Угадал! Так идём или как?

– А не выгонит? – всё-таки усомнился Игорь.

– Нас?! Хо-хо! Она будет рада неземной радостью, ибо… – Тут он задрал к небу указательный палец, значительно потряс им где-то на уровне второго этажа, но разъяснять своё «ибо» почему-то не стал. – А к ней, между прочим, подруга прирулила.

– Что за подруга? Откуда знаешь?

– Ответ первый: с подружкой Натали купалась в море. Ответ второй: сама сказала.

– Убедил. Тронулись.

И тронулись, благо идти недалеко. А к берёзе Игорь решил позже пойти, не уйдёт от него путешествие…

Семнадцать лет, славный возраст, его понять надо. И Натали, одноклассница милая, недурна собой, волнует сердца сверстников-акселератов, а уж подруга, загадочная незнакомка с черноморским загаром – тут, как говорится, без вариантов, тут двух мнений не существует: спешить, знакомиться, побеждать, немедля, немедля.

«И очи синие бездонные цветут…»

– А куда ты в последнее время исчезаешь? – нарушил молчание Пащенко, не ведая, что вторгся в хрупкий мир грёз о Прекрасной Даме, расколол его своим приземлённым вопросом.

Почему Игорь и был сух:

– Не понимаю, что ты имеешь в виду…

– Что ни вечер – ищи тебя, свищи.

– Гуляю.

– Один? Или кое с кем?

Игорь вовсе не собирался посвящать друга, даже самого близкого… во что? – ну, скажем, в тайну двойной берёзы. Нет, серьёзно, то, что происходило в чужой памяти, принадлежало только ему и никому больше, никто не имел права даже заглянуть в мир, обретённый Игорем, да что там заглянуть – краешком уха услышать, что он есть, этот мир.

Да и есть ли?..

– Один. И кое с кем. С любопытной Варварой, помнишь, что стало?

– Не хочешь – как хочешь. – Пащенко не обиделся.

Он вообще не умел обижаться, счастливый человек. И не то чтобы держал себя этаким гордецом, а просто не видел в обидах смысла: чего зря дуться, когда жизнь прекрасна, и на городских соревнованиях установил личный рекорд – два метра пять сантиметров со второй попытки, и кубок завоевал, и погода улыбается, и все девушки будут наши.

Конечно, кое-кто назвал бы Валерку человеком с примитивной нервной организацией, но Игорь-то лучше других знал, что это не так, что Пащенко – просто добрый и умный парень, для которого радость – нормальное чувство, естественное состояние. А люди с тонкой нервной организацией по любому поводу психуют, сохнут от злости к ближним и дальним и выпендриваются тоже по любому поводу. Игорь, увы, не лишён был некой тонкости этой самой организации, и она доставляла ему немало хлопот. Во всяком случае, Валерке он завидовал искренне.

Как только подошли к Наташиной двери, Пащенко, ничтоже сумняшеся, затрезвонил в дверной электрический колокольчик, поднял тревогу в квартире. И когда Наташа открыла, заорал победно:

– Принимай гостей, коли не шутишь!

Наташа, могучая блондиночка, ростом под стать иному парню, хорошенькая, хотя и несколько кукольная – ведь бывают же куклы-гиганты, а? – оглядела улыбающегося Пащенко и Игоря заметила, сказала мрачно:

– Какие уж тут шутки… Ну, заходите, раз явились.

Будь Игорь один, повернул бы назад немедленно, не стерпел бы такого тона. Но Пащенко чужд был светских условностей: сказано «заходите», значит, зайдём. И танком ринулся в квартиру, выясняя на ходу: