Повести и рассказы

– Русский офицер! – крикнул мой слуга, вообразив, что спрашивают: кто?

– Офицер русяск? – повторил один из наездников: – Хэ! Мой![45] капитан Пендедека!

И он поскакал к толпе, между тем как двое стояли спокойно перед лошадьми, а прочие разъезжали вокруг каруцы.

Поздно было требовать пути одним выстрелом у целой толпы вооруженных. Я полагал, что явится кто-нибудь знающий по-русски для расспросов, но вдруг тучный всадник, похожий на атамана шайки, подлетел на лихом коне и закричал мне:

– Офицерь?

– Да! – отвечал я.

– Хайд, мерже ла Калентино![46] – прокомандовал он без дальних расспросов.

Суруджи приударил по лошадям; меня повезли. Вся толпа поскакала вслед за мною, и не прошло нескольких минут, как я увидел новые толпы вооруженного сброда вокруг огней близ селения. Мне казалось, что меня везут на шабаш нечистой силы.

Со всех сторон раздавались дикие голоса, которые пели:

Ипсиланти фетмаршал,
Дука маре инарал/
Пом-пом-пом-померани-пом!

Каруца моя и провожатые остановились подле освещенного боярского дома.

Тут только узнал я, что меня привезли в селение Калептино, главную квартиру Ипсиланти, предводителя этеристов.

– Фетмаршалу акас? Дома фельдмаршал? – спросил капитан Пендедека, которого я принял за атамана разбойничьей шайки.

– Хэ! Ипсиланти содус ку тота армия ла Тырговешти; нума эфор[47]Дука акас! – отвечали двое арнаутов, стоявших на крыльце, подле входа в сени, с саблями наголо.

Я понял смысл сказанных слов: «Ипсиланти со всей армией удалился в Тырговешти, и в селении Калентине только эфор Дука». Его-то величали этеристы в песне своей маре инарал, великий генерал.

Меня ввели в дом. В передней комнате подле дверей, завешанных красным сукном, стояла толпа арнаутов, в роскошной своей одежде. Они заняты были продуванием, накладыванием и раскуркой трубок.

Вслед за капитаном Пендедекой вошел я в комнату, где на диване, свернув под себя ноги, сидел Дука, эфор этерии. Антерия[48] из шелковой с золотыми полосками ткани распахнулась на полы; красные широкие шаровары переливались под нею, как полымя; все туловище его было обернуто турецкою шалью, за которую заткнуты были на толстой золотой цепи часорник[49] с огромною связкою печатей и басман;[50] на голове была скуфья из шелковой материи, обшитая бумазеей. Перед ним стоял ломберный стол, а в жирной руке его утонула колода карт; он метал фараон. Несколько бояр в серых смушковых кочулах[51] сидели вокруг стола, пыхтели дымом и гнули углы на пэ и транспорты.

– Чи есть? – спросил Дука.

Не ожидая объяснений Пендедеки, я подошел к Эфору, сказал по-французски, что я русский путешественник и что на дороге к Букаресту остановлен его арнаутами…

Я хотел высказать свое неудовольствие за это насилие и просить, чтобы он приказал проводить меня в Букарест или из круга расположения этеристов, но он не дал мне кончить речи, обратился к своим собеседникам, сказал им что-то по-гречески, и они вышли из комнаты. Потом, приглашая меня сесть на диван, хлопнул три раза в ладоши. Явились два арнаута, один с трубкой, другой с дульчецом[52] и с кружкой воды на подносе. Я не отказался от азиатского обычного предложения – усладить горесть свою, прохладить сердце и питаться дымом надежды.

Когда мы остались одни, Дука таинственно спросил меня:

– Позвольте узнать, к кому вы ехали?

– Я просто проезжал из Австрии в Россию, – отвечал я.

– Хм! через Австрию! Здесь не дорога, вам надобно было ехать на Черновец, прямо из Австрии в Россию…

– Я хотел проехать по Дунаю, видеть Букарест…

– Нет, скажите, вы можете мне сказать… К господарю?.. Или к князю Ипсиланти?.. Вероятно, депеши…

– Уверяю вас, что я просто еду как путешественник, без всяких поручений.

– Теперь не время путешествовать без цели, – сказал Дука, усмехаясь. – Но все равно, мы понимаем… И во всяком случае, я обязан отправить вас к князю Ипсиланти. Его главная квартира в Тырговешти.

– Помилуйте! зачем мне ехать к нему? – вскричал я.

– Ни для чего больше, как для объяснения ему причины вашей поездки в Букарест. Теперь, милостивый государь, нет сношений ни с господарем, ни с Диваном мимо князя Ипсиланти. Хэ! мой! капитан Алеко! – вскричал Дука после сих слов.

Явился капитан Алеко в казацкой одежде из черного сукна.

– Вот этот господин проводит вас в Тырговешти, – сказал мне Дука, отдав приказание капитану Алеке.

Нечего было делать; я вышел.

– Где мой слуга? – спросил я у арнаута, не видя подле крыльца ни каруцы своей, ни слуги.

– Нушти! не знаю, – отвечал мне арнаут.

– Где каруца?

– Нушти! – повторил арнаут.

– Ни моего слуги, ни каруцы нет! – сказал я капитану Алеко.

Он стал расспрашивать у разного сброда людей, которые стояли на крыльце и ходили по двору.

– Нушти! – отвечали все. – Суруджи сел и поехал, а слуга пошел вслед за ним.