Повести и рассказы

— До свиданья! — в тот же туман канул ответ. Девушка тоже канула в этот туман; очутившись в расположенном напротив квартале, она тут же, после нескольких даже не замеченных ею поворотов вышла на Паддингтонский канал. Едва различая то, что скрывал за собою низенький парапет, она прильнула к нему и очень пристально, но, может быть, все еще ничего не видя, глядела на воду. В это время мимо нее прошагал полисмен; потом, пройдя еще несколько шагов и почти уже скрывшись во мгле, он вдруг остановился и стал за нею следить. Но она ничего этого не замечала, она была погружена в свои мысли. Их было так много, что на этих страницах не нашлось бы места для всех, но по крайней мере две из них стоило бы упомянуть. Одна — что в домик свой им надо переехать не через месяц, а через неделю; другая настигла ее уже тогда, когда она пошла по направлению к дому: как все-таки странно, что вопрос этот для нее в конце концов решил мистер Дрейк.

ЗВЕРЬ В ЧАЩЕ (рассказ)

1

Вряд ли существенно, чем были вызваны слова, поразившие его при их случайной встрече, — возможно, каким-нибудь замечанием, им же самим оброненным, когда, возобновив знакомство, они, то и дело останавливаясь, медленно прохаживались по комнате. Марчер гостил у друзей вместе с целой компанией общих знакомых, в чьем многолюдстве, как в любой толпе, он, по твердому своему убеждению, совершенно стушевывался; эти-то друзья и затащили его часа два назад на званый завтрак в Везеренд, где теперь жила она. После трапезы гости разбрелись кто куда — завтрак, собственно, для того и был затеян, чтобы приглашенные могли полюбоваться своеобразием самого Везеренда и его сокровищами: собранием картин, семейных реликвий, творений всех видов искусства, доставивших этому поместью немалую славу; комнаты были так просторны и многочисленны, что гости не мешали друг другу, кто хотел, тот отделялся от общего роя, а особенно ревностные любители самозабвенно предавались таинственным сопоставлениям и обмерам. Были и такие, что, в одиночку или парами, склонялись над каким-нибудь предметом в укромном углу и, упираясь ладонями в колени, поматывали головой, точно в нос им ударял необычайно острый запах. Если их было двое, они либо сливали воедино возгласы восторга, либо растворялись в молчании, еще более многозначительном, так что Джону Марчеру стало мерещиться, будто он пришел на «беглый осмотр», который всегда предшествует широко объявленному аукциону и, судя по обстоятельствам, разжигает или, напротив того, совсем гасит мечту о покупке. Но в Везеренде мечты о покупках были ни с чем не сообразны, поэтому Марчер, смущенный подобными мыслями, почувствовал себя равно неловко и среди тех, кто знал слишком много, и среди тех, кто не знал ничего. Огромные залы обрушили на него чрезмерный груз поэзии и истории, и, чтобы установить с ними достойную связь, он решил побродить в одиночестве, хотя, надо оговориться, поведение его при этом отличалось от повадок иных гостей, которые так разлакомились, что их вполне можно было уподобить псам, обнюхивающим буфет. Решение Марчера довольно быстро привело к исходу, который невозможно было предугадать заранее.