Повести и рассказы

— Джонни, — вздохнула она. — По-моему, в отличие от тебя, я всегда знала, за какого человека вышла замуж. Единственное, что меня по-настоящему тревожит из всей этой истории, так это та девица. Я ведь нисколечко не заблуждаюсь на свой счет. Красавицей я никогда не была — напротив, я невзрачная, как мышка, — но мне казалось, что у нас с тобой все очень прочно и серьезно. Я бы даже не возражала, если бы ты когда-нибудь изменил мне…

— Что ты хочешь этим сказать, черт побери?

— Ты сам знаешь, Джонни — то, что у вас называется «разок трахнуть — и забыть». Я бы простила тебе такую мимолетную измену, но вот юношескую влюбленность в невинную девственницу, четырежды побывавшую замужем, а теперь вышедшую за жирного альфонса, предлагающего поиметь её первым встречным… Почти в его присутствии, можно сказать. А какие у неё простыни — голубые?

— Я же сказал тебе, что не поднимался к ней. К тому же я был в доску пьян. Ты ведь знаешь, как работает мозг у пьяного?

— Честно говоря — нет. Если верить Шекспиру, то желание сохраняется, а вот возможность утрачивается. Такая участь тебя постигла?

— Нет. Черт побери, Алиса, неужели ты не понимаешь, как на меня подействовала вся эта заваруха?

— Я пытаюсь, — терпеливо произнесла она.

— Неужели ты не можешь выбросить из головы эту чертову женщину? Главное — найти ключ.

— Мне трудно выбросить из головы эту чертову женщину, Джонни.

— Но — ключ, Алиса! Это единственное, что имеет сейчас значение. Мы должны во что бы то ни стало отыскать его.

— Почему?

— Господи, неужели мне опять надо все тебе повторять? Через полчаса они будут здесь.

— И — если ты не отдашь им ключ?

— Они не остановятся ни перед чем, Алиса. Ни перед чем, повторяю тебе.

— Мне кажется, Джонни, ты принимаешь эту историю слишком близко к сердцу. Что бы ни лежало в этом сейфе, это их дело, а не твое. Ты ведь не украл у них этот ключ.

— Не вижу особой разницы.

— А я вижу.

— Мы сидим и теряем время, когда надо искать ключ! — взвыл я. — Куда он мог запропаститься?

— Искать его бесполезно, — спокойно сказала Алиса. — Я помню совершенно точно, что положила его вот сюда. Мы оба здесь искали. Ключ пропал. Кто-то его взял.

— Кто?

— Я не знаю, Джонни. Меня не было дома несколько часов, а дверь оставалась, как всегда, открытой. Ключ мог забрать любой желающий.

— Почему ты не заперла эту чертову дверь?

— Потому что мы никогда её не запираем, Джонни. Ты это прекрасно знаешь. И не надо на меня кричать. Если ты боишься этих людей — давай позовем полицию.

— Нет!

— Из-за того, что ты боишься, не обвинят ли тебя в убийстве этого старика… коменданта концлагеря? Как его звали?

— Шлакман.

— Да. По-моему, Джонни, это какой-то бред. Кому может втемяшиться в голову, что ты способен столкнуть человека с платформы подземки? Полицейские ни на минуту тебя не заподозрят.

— Еще как заподозрят! — выкрикнул я. — И почему ты всегда так во всем уверена? Вот — полюбуйся!

Я бешено зашелестел страницами газеты, пока не распахнул её на нужном развороте.

— Вот! Они нашли свидетелей, которые покажут, что видели, как я его столкнул. Вот, читай — здесь все написано черным по белому. Да и Энджи с Монтесом не станут сидеть сложа руки.

Прочитав заметку о происшествии в метро, Алиса произнесла:

— У них есть и другие свидетели, которые расценивают случившееся совершенно иначе.

— Замечательно! Значит, я пойду под суд и стану уповать только на показания свидетелей. Блеск! Вам с Полли только этого и недоставало. Представляешь, какая участь её ждет? Моего папочку посадили в тюрьму по подозрению в убийстве, хотя он ни в чем не виноват, но он уже скоро выйдет на свободу… На какую жизнь ты обрекаешь ребенка?

— Джонни, ты все извращаешь. Ты никого не убивал. К тому же, если верить твоим словам, то Шлакман был настоящим чудовищем.

— К сожалению, моя дражайшая жена, в этой стране за убийство святого и чудовища карают одинаково.

— Но ты никого не убивал!

Я устало шлепнулся на стул и обхватил голову руками.

— Я уже больше ни в чем не уверен — словно нахожусь в каком-то бесконечном кошмарном сне. Мне где-то довелось прочитать, как полицейские, арестовавшие какого-то бедолагу, состряпали от его имени признание вины, а потом обрабатывали несчастного до тех пор, пока он сам не подписал свой смертный приговор. Мне кажется, что примерно то же самое может случиться и со мной. Если они накатают признание и насядут на меня, то я не выдержу. Я уже сам ни в чем не уверен. А вдруг, я и в самом деле столкнул его? Кто знает.

— Джонни, ты совершенно нормальный человек, находящийся в здравом уме. Поэтому ты все отлично знаешь. Ты его не толкал. Ты не был знаком со Шлакманом. Даже не слыхал про него. И у тебя не было ни малейших оснований, чтобы его ненавидеть. Тебе абсолютно нечего опасаться, Джонни. Ты тут ни при чем…

— Ты не знаешь этих людей. Ты не видела ни Энджи, ни Монтеса. Они способны на все.

Алиса ласково погладила меня по голове.

— Бедный Джонни. У тебя волосы совсем мокрые. Ты и впрямь натерпелся.

— Ничего, переживу как-нибудь.