Повести и рассказы

Сарбайн не шелохнулся. Миссис Сарбайн провела нас с Ротшильдом к кладовой и указала на неприметную дверь.

— Вот эта.

Ротшильд толкнул дверь, но та не поддалась.

— Маленькая идиотка заперлась изнутри, — сказала миссис Сарбайн.

— Почему? — спросил Ротшильд.

— А почему бы вам не спросить ее?

— Лидия! — окликнул я. — Это Харви Крим. Рядом со мной лейтенант полиции Ротшильд. Открой нам.

Мы подождали, затем послышался звук отодвигаемой задвижки и дверь распахнулась. Лидия молча стояла, поочередно обводя нас взглядом.

— Вы всегда запираетесь на задвижку? — резко спросил Ротшильд.

Лидия не ответила.

— Я забираю ее на допрос, — сказал Ротшильд миссис Сарбайн.

— Что вы надеетесь у нее выведать? — изумилась та. — Она же набитая дура. Оставьте ее в покое.

Лидия посмотрела на меня. Я кивнул.

— Одевайтесь, — сухо велел ей Ротшильд.

Лидия вернулась в комнату и вскоре вернулась, держа в руках серое пальто и сумочку.

— Следуйте за нами, — приказал Ротшильд.

Сарбайн по-прежнему стоял в холле, на том же месте, где мы его оставили.

— Куда вы ее ведете? — резко спросил он.

— В управление, — коротко ответил Ротшильд. — Вы возражаете?

Сарбайн промолчал. Они с женой стояли напротив друг друга, а незнакомый мужчина сидел в гостиной и курил сигарету. Мы вышли из квартиры, вызвали лифт, спустились и вышли на улицу, не обронив ни слова.

— Здесь всего несколько кварталов, — сказал Ротшильд Лидии. — Пойдем пешком.

— Да, прогуляемся, — поддакнул я.

Ротшильд вставил в рот сигару, но закуривать не стал. Он расправил плечи и стал похож на патрульного. Я нутром чувствовал, что он клокочет от ярости, а молчит, наверное, потому что опасается себя выдать. Поскольку ни я, ни Лидия тоже рта не раскрывали, весь путь мы проделали храня гробовое молчание и так же молча вошли в кабинет Ротшильда. Он кивком предложил нам сесть, затем уселся сам, закурил и мрачно уставился на меня.

— Ну что ж, Харви, — сказал он. — Выкладывай.

— Что?

— Всю подноготную, черт бы тебя побрал!

— Вся подноготная заключается в следующем, — сказал я, чувствуя, что и сам начинаю злиться. — Мне просто не хотелось, чтобы эту девушку отправили на тот свет.

— Чушь собачья! — фыркнул Ротшильд. — Брось свои дерьмовые штучки.

— И тем не менее это правда. Хотите верьте, хотите — нет.

— Тогда поделись со мной, откуда ты прознал, что ее собираются ухлопать.

— Не могу.

— Ага — не можешь. Сперва ты позвонил мне, наговорил уйму сказок, извлек на Парк-авеню, в то время, как я должен был уже сидеть дома и ужинать, потом заставил вытащить сюда эту девицу, а в ответ на мою просьбу объяснить, в чем дело — отказываешься говорить. — Ротшильд уже вскочил и теперь возвышался, как монумент, над своим столом. Ткнув в мою сторону зажженной сигарой, он заорал: — Или ты все мне сейчас выложишь, как на духу, или — клянусь Богом — я добьюсь того, чтобы тебя вышибли из сыскного бизнеса!

— Пусть вышибают, — уныло пожал плечами я.

— А с тобой мне что делать? — напустился он на Лидию. — Что ты можешь мне сказать?

Лидия покачала головой.

— Тебя собирались убить?

— Не знаю, — ответила Лидия.

Ротшильд опустился в кресло, уставившись на нее внезапно сузившимися глазами.

— Ну-ка повтори, — тихо сказал он.

— Что?

— Я спросил, собирались ли они убить тебя?

— Я не знаю.

— А что случилось с твоим дурацким акцентом? Куда подевались эти гнусавое нытье с подвываниями и идиотский вид?

Лидия пожала плечами.

— Я требую ответа.

Лидия молчала.

— Из Техаса ты хоть или нет? — взорвался Ротшильд.

— Нет, я не из Техаса, — спокойно ответила Лидия.

— Тогда я жду объяснений.

— Мне нечего объяснять, — сказала Лидия. — Никто мне не запрещал разговаривать с южным акцентом, это мое право. И никто мне не запрещал говорить, что я из Техаса. Никаких законов я не нарушила.

Он перевел взгляд на меня, потом снова уставился на Лидию.

— Ты можешь оставить в дураках кого угодно, Харви, — сказал он. — Но меня тебе не обштопать.

— Я вовсе не собираюсь водить вас за нос, лейтенант, — миролюбиво ответил я. — Ей-богу. И я вовсе не псих. Просто случилось так, что сегодня вечером мы ужинали вместе с Джеком Финнеем, режиссером. Он сказал мне, что был очень дружен с Горманом, а Горман поведал ему, что Марк Сарбайн собирается его убить. Я имею в виду Гормана.

— Когда он это сказал?

— Кто — Горман?

— Да.

— Вчера. Или в понедельник.

— И из этого ты сделал вывод, что Сарбайн собирается укокошить эту девицу? Брось мне лапшу на уши вешать, Харви!

— Я говорю правду, лейтенант! И нечего на меня орать!

Ротшильд резко повернулся к Лидии и спросил, какова ее роль в этой истории.

— Может, это ты украла колье?

— Нет.

— Я снова спрашиваю: в чем ты провинилась перед Сарбайнами?

— Не знаю.

— Тогда почему ты заперлась у себя в комнате?

— Мистер Крим позвонил мне и приказал, чтобы я это сделала.

— А почему ты вдруг решила, что должна слушаться мистера Крима? недоуменно спросил Ротшильд.

— Потому что я ему верю.

— Что?

— Я доверяю ему!

— Ты доверяешь Харви Криму, — кивнул Ротшильд. — Понятно. Вот, значит, в чем дело. Что ж, этого следовало ожидать. Должен же найтись еще один псих в этом мире, который доверяет Харви Криму…