Повести и рассказы

На обдумывание у него в запасе было не менее минуты. Использовать электронный мозг в ранце нет необходимости — он способен сам выбрать подходящее для ситуации оружие. Конечно, чтобы не подвергаться ненужному риску, можно просто тихо исчезнуть, оставив людей из Драйе наслаждаться ужином. Но ему не нравятся люди, которые едят собак. И раз уж они сейчас в его власти, почему бы не покарать их смертью… Или выбрать какое-нибудь другое наказание из имеющихся в его арсенале?

Ониротропы из группы «мифос» для этих зулусов? Готовый атаковать, Антон Йодрелл колебался, неожиданно почувствовав, что тоже был бы не прочь перекусить. Он понял, что в нем уже нет той свирепости, с которой он сражался в первые дни после высадки десанта. Другое дело, если бы робот-связной передал ему приказ действовать активно, да еще доставил несколько капсул из тех, что пришлись так кстати, когда они обрушились с моря на оборонительные линии пацифийцев…

Неподвижно лежа на спине, он перестал интересоваться ужином противника. Его взгляд бесцельно блуждал среди звезд. Он представил гроздь больших спутников, металлический архипелаг «Святого Франсуа» и яркий пенный след, остававшийся за кормой световых рейдеров, устремлявшихся в бесконечность через рифы времени на великом океане, называвшемся Пространство…

Внезапно он заметил, что одна из звезд покатилась вниз по направлению к нему. Немедленно с максимальной интенсивностью включился портативный мозг. Последовали команды на срочную инъекцию транквилизаторов и запуск ускорения сердечных сокращений. Включилась поддержка устойчивой связи с мозгом для непрерывного обмена информацией. Так, ясно. Это заблудившаяся торпеда. Европейская. Быстрое увеличение изображения, сопровождающееся хлестким жгучим импульсом в затылке. Да, обычная торпеда, с настроенной на запах ячейкой на самом носу, возле изображения крылатого муравья, эмблемы европейских частей.

Сразу же после подтверждения принадлежности торпеды портативный мозг запустил программу снижения уровня метаболизма. Антон расслабился и даже зевнул. Очевидно, что для него нет ни малейшей опасности.

Торпеда беззвучно нырнула к ферме. Один из бойцов заметил ее и бросился бежать. Она рванулась следом, догнала и замерла в нескольких шагах от человека, судорожно пытавшегося нацелить на нее базуку. Последовала вспышка. Торпеда развернулась, клюнула носом землю, словно рыба, роющаяся в донном иле, и нанесла еще один удар.

Вот так-то, подумал Антон, медленно погружаясь в сон. Действительно, у пацифийцев совсем плохи дела со снаряжением. Здорово все-таки поработала европейская служба психоразведки…

Проснувшись через некоторое время, Антон поднялся на ноги. Из ночи на него пахнуло горелым мясом. Один из бойцов противника был только ранен — его негромкие стоны доносились от фермы. Антон пересек лужайку, остановился у ручья и на несколько секунд включил прослушивание. Умирающий непрерывно повторял женское имя. Наверное, имя жены.

Опустившись на колени, Антон ополоснул лицо ледяной водой. Потом прошел по берегу до мостика и перебрался через ручей. Остановившись перед почти потухшим костром, он бросил беглый взгляд на тушку собаки и то, что осталось от людей. Потом приблизился к раненому. Это был белый, в чине капитана. Весь его правый бок превратился в сплошную рану, и между лохмотьями мундира виднелась обуглившаяся плоть. Кровь слегка запачкала изящный силуэт райской птицы, украшавшей левое плечо. Разбитые очки допотопной модели оставались на переносице. На лоб свисали гибкие электроды, запутавшиеся в пряди волос. С каждым выдохом он выплевывал кровавую пену на опущенный к губам микрофон рации.

— Зелье? — спросил Антон.

Не дожидаясь ответа, он достал из аптечки на поясе небольшую таблетку и осторожно протолкнул ее между губами раненого.

Потом он снова перебрался через ручей и двинулся на запад. У него не появилось желания подкрепиться собачатиной. И он верил в существование Оранжевой дивизии.

Он все еще не ощущал ни малейшей усталости. Подобного с ним до сих пор не было, если не считать первые дни после высадки. Конечно, тогда это состояние было вызвано химикатами, которые портативный мозг считал нужным закачивать в него, особенно в дни тяжелых боев, когда погибли все, с кем он познакомился во время плавания из Европы в Австралию.

Ночь пахла дымом и, как ни странно, грибами. С чего бы это в Австралии появился типично швейцарский запах?